– Я вас люблю!
Наталья :
– Может быть; но как вы меня любите? Я помню все ваши слова, Дмитрий Николаич. Помните, вы мне говорили, без полного равенства нет любви … Вы для меня слишком высоки, вы не мне чета … Я поделом наказана. Вам предстоят занятия, более достойные вас. Я не забуду нынешнего дня… Прощайте.
Рудин :
– Наталья Алексеевна, вы уходите? Неужели мы так расстанемся? (Рудин протянул к ней руки. Она остановилась.)
Наталья :
– Нет, я чувствую, что во мне что-то надломилось… Я шла сюда, я говорила с вами точно в горячке; надо опомниться. Этому не должно быть, вы сами сказали, этого не будет. Боже мой, когда я шла сюда, я мысленно прощалась с моим домом, со всем моим прошедшим, – и что же? Кого я встретила здесь? Малодушного человека. Вы ли это? Вы ли это, Рудин? Нет! Прощайте… Ах, если бы вы меня любили, я бы почувствовала это теперь, в это мгновение… Нет, нет, прощайте!.. (Она быстро повернулась и побежала).
Рудин :
– Вы трусите, а не я! (Крикнул он вслед.)
Ведущий : И. С. Тургенев. "Как хороши, как свежи были розы…" (отрывок).
"Как хороши, как свежи были розы… Встают передо мною другие образы… Слышится веселый шум семейной, деревенской жизни. Две русые головки, прислонясь друг к дружке, бойко смотрят на меня своими светлыми глазками, алые щеки трепещут сдержанным смехом, руки ласково сплелись, вперебивку звучат молодые, добрые голоса; а немного подальше, в глубине уютной комнаты, другие, тоже молодые руки бегают, путаясь пальцами, по клавишам старенького пианино – и ланнеровский вальс не может заглушить воркотню патриархального самовара… Как хороши, как свежи были розы…"
(Лиза прислонилась к спинке скамьи и тихо занесла себе руки на лицо)
Лаврецкий :
– Вот как мы должны были увидеться. (Проговорил Лаврецкий. Лиза приняла руки от лица.)
Лиза :
– Да, мы скоро были наказаны. (Глухо сказала она.)
Лаврецкий :
– Наказаны. За что же вы-то наказаны?.. Вы мне написали: все кончено, – да, все кончено – прежде чем началось. (Прошептал он.)
Лиза :
– Это все надо забыть. Я рада, что вы пришли; я хотела вам написать, но этак лучше. Только надо скорее пользоваться этими минутами. Нам обоим остается исполнить наш долг. Вы, Федор Иваныч, должны примириться с вашей женой.
Лаврецкий :
– Лиза!
Лиза :
– Я вас прошу об этом; этим одним можно загладить… все, что было. Вы подумаете – и не откажете мне.
Лаврецкий :
– Лиза, ради бога, вы требуете невозможного. Я готов сделать все, что вы прикажете; но теперь примириться с нею!.. Я согласен на все, я все забыл; но не могу же я заставить свое сердце… Помилуйте, это жестоко!
Лиза :
– Я не требую от вас… того, что вы говорите; не живите с ней, если вы не можете; но примиритесь. Вспомните вашу дочку; сделайте это для меня.
Лаврецкий :
– Хорошо, это я сделаю, положим; этим я исполню свой долг. Ну, а вы – в чем же ваш долг состоит?
Лиза :
– Про это я знаю.
Лаврецкий :
– Уж не собираетесь ли вы выйти за Паншина?
Лиза :
– О нет! (Лиза чуть заметно улыбнулась.)
Лаврецкий :
– Ах, Лиза, Лиза! Как бы мы могли быть счастливы!
Лиза :
– Теперь вы сами видите, Федор Иваныч, что счастье зависит не от нас, а от бога.
(Лаврецкий быстро подошел к Лизе.)
Лаврецкий :
– Лиза, мы расстаемся навсегда, сердце мое разрывается, дайте мне вашу руку не прощание. (Проговорил он умоляющим голосом. Лиза подняла голову. Ее усталый, почти погасший взор остановился на нем.)
Лиза :
– Нет – (она отвела назад уже протянутую руку) – нет, Лаврецкий, не дам я вам моей руки. К чему? Отойдите, прошу вас. Вы знаете, я вас люблю… да, я люблю вас, но нет… нет. (Лиза поднесла платок к губам.)
Лаврецкий :
– Дайте мне, по крайней мере, этот платок. (Платок скользнул по ее коленям – Лаврецкий успел его подхватить. Лиза встала и ушла.)
Ведущий (читает стихотворение А. Фета "Фантазия"):
Мы одни; из сада в стекла окон
Светит месяц… тусклы наши свечи;
Твой душистый, твой послушный локон,
Развиваясь, падает на плечи.
Что ж молчим мы? Или самовластно
Царство тихой, светлой ночи мая?
Иль поет и ярко так и страстно
Соловей, над розой изнывая?
Иль проснулась птичка за кустами,
Там, где ветер колыхал их гнезды?
И, дрожа ревнивыми лучами,
Ближе, ближе к нам нисходят звезды?
На суку извилистом и чудном,
Пестрых сказок пышная жилица,
Вся в огне, в сиянье изумрудном,
Над водой качается жар-птица;
Расписные раковины блещут
В переливах чудной позолоты,
До луны жемчужной пеной мещут
И алмазной пылью водометы.
Листья полны светлых насекомых,
Все растет и рвется вон из меры,
Много слов проносится знакомых,
И на сердце много сладкой веры.
Переходят радужные краски,
Раздражая око светом ложным;
Миг еще – и нет волшебной сказки,
И душа опять полна возможным.
Мы одни; из сада в стекла окон
Светит месяц… тусклы наши свечи;
Твой душистый, твой послушный локон,
Развиваясь, падает на плечи.
(Елена в беседке. Инсаров шел мимо, закутанный в плащ, не поднимая головы.)
Елена :
– Дмитрий Никанорович!
(Он остановился, оглянулся, подошел к ней.)
Инсаров :
– Вы! вы здесь! (Она молча отступила в глубь беседки, он – за ней.) Вы здесь? (Повторил он. Она молча глядела на него, он опустил глаза.)
Елена :
– Вы шли от нас? (спросила Елена.)
Инсаров :
– Нет… не от вас.
Елена :
– Нет? Так-то вы держите ваши обещания? Я вас ждала с утра.
Инсаров :
– Я вчера, вспомните, Елена Николаевна, ничего не обещал.
Елена :
– Вы, стало быть, хотели уехать, не простившись с нами?
Инсаров :
– Да. (Промолвил он сурово и глухо.)
Елена :
– Как? После нашего знакомства, после этих разговоров, после всего… Стало быть, если б я вас здесь не встретила случайно, так бы вы и уехали, и руки бы мне не пожали в последний раз, и вам бы не было жаль? (Инсаров отвернулся.)
Инсаров :
– Елена Николаевна, пожалуйста, не говорите так. Мне и без того невесело. Поверьте, мое решение мне стоило больших усилий. Если б вы знали…
Елена :
– Я не хочу знать, зачем вы едете… Видно, так нужно. Видно, нам должно расстаться. Вы без причины не захотели бы огорчить ваших друзей. Но разве так расстаются друзья? Ведь мы друзья с вами, не правда ли?
Инсаров: – Нет.
Елена :
– Как? (Ее щеки покрылись легким румянцем.)
Инсаров: – Я именно оттого и уезжаю, что мы не друзья. Не заставляйте меня сказать то, что я не хочу сказать, что я не скажу.
Елена :
– Вы прежде были со мной откровенны. Помните? (С легким упреком произнесла Елена.)
Инсаров :
– Тогда я мог быть откровенным, тогда мне скрывать было нечего; а теперь…
Елена :
– А теперь?
Инсаров :
– А теперь… А теперь я должен удалиться. Прощайте.
Елена :
– Ну, прощайте, Дмитрий Никанорович. Но по крайней мере, так как мы встретились, дайте же мне теперь вашу руку. (Инсаров протянул было руку.)
Инсаров :
– Нет, и этого не могу. (Он снова отвернулся.)
Елена :
– Не можете?
Инсаров :
– Не могу. Прощайте. (Собрался уходить.)
Елена :
– Погодите еще немножко. Вы как будто боитесь меня. А я храбрее вас. Я могу вам сказать… хотите?.. отчего вы меня здесь застали? Знаете ли, куда я шла? (Инсаров с изумлением посмотрел на нее.) Я шла к вам.
Инсаров :
– Ко мне? (Елена закрыла лицо.)
Елена :
– Вы хотели заставить меня сказать, что я вас люблю, вот… я сказала. (Прошептала она.)
Инсаров :
– Елена! (Она открыла лицо, взглянула на него и упала к нему на грудь. Он крепко обнял ее и молчал. Им не нужно было говорить, это была тишина блаженства. У него на глазах наворачивались слезы от умиления и благодарности.)
Елена :
– О мой друг! О мой брат! (Твердила она.)
Инсаров :
– Так ты пойдешь за мною всюду? (Спрашивал он.)
Елена :
– Всюду, на край земли. Где ты будешь, там я буду.
Инсаров :