Нельзя сказать, что жизнь Лермонтова, если смотреть на нее со стороны, была полна невзгод. Он, конечно, рано осиротел, но детство его прошло под крылом беззаветно любящей и богатой бабушки. Многочисленная просвещенная родня, блестящее общество, полная материальная обеспеченность. Благородный Университетский пансион, Московский Университет, школа гвардейских юнкеров, лейб-гвардии гусарский полк, юнкерские кутежи, великосветские балы, ослепительно красивые, утонченные женщины, благородные, умные друзья – во всех перечисленных атрибутах светской жизни юный поэт не испытывал недостатка. Лермонтов не голодал в молодости, как Некрасов, не ссылался на каторгу, как Достоевский, не был разжалован в солдаты, как Полежаев, не жил в вынужденной эмиграции, как Герцен, не чах от туберкулеза, как Белинский. Но он с ранних лет ощущал внутренний конфликт с окружающей средой, он с его характером, душой и талантом не вписывался ни в школу юнкеров; ни в светские балы с их дежурными разговорами, задыхаясь в мире чопорных людей с выцветшими глазами, в бесконечном светском Маскараде.
Четвертый ведущий :
"Он обогнал самого себя на 100 лет", – писала Ахматова. Осознание своего полного одиночества рождало грустные и горькие строки:
Как в ночь звезды падучей пламень
Не нужен в мире я.
Хоть сердце тяжело, как камень,
Но все под ним змея.
Меня спасало вдохновенье
От мелочных сует;
Но от своей души спасенья
И в самом счастье нет.
Молю о счастии, бывало,
Дождался, наконец,
И тягостно мне счастье стало,
Как для царя венец,
И все мечты отвергнув снова,
Остался я один -
Как замка мрачного, пустого
Ничтожный властелин.
Второй ведущий:
Нет, я не Байрон, я другой,
Еще неведомый избранник,
Как он, гонимый миром странник,
Но только с русскою душой.
Я раньше начал, кончу ране,
Мой ум не много совершит;
В душе моей, как в океане,
Надежд разбитых груз лежит.
Кто может, океан угрюмый,
Твои изведать тайны? Кто
Толпе мои расскажет думы?
Я – или бог – или никто!
Я жить хочу! Хочу печали
Любви и счастию назло;
Они мой ум избаловали
И слишком сгладили чело.
Пора, пора насмешкам света
Прогнать спокойствия туман;
Что без страданий жизнь поэта?
И что без бури океан?
Он хочет жить ценою муки,
Ценой томительных забот.
Он покупает неба звуки…
Он даром славы не берет.
(Звучит романс на стихи М. Лермонтова "Белеет парус одинокий…" Музыка А. Варламова)
Третий ведущий :
За Черной речкой – в снеге талом
Раздался выстрел – и на снег
Со взором мутным и усталым
Упал усталый человек.
28 января 1837 г. Лермонтов написал первую часть стихотворения "Смерть поэта". Это стихотворение – поступок Лермонтова и восход его на русском поэтическом небосклоне. И не только на поэтическом. Это, если хотите, было его 14 декабря, на которое он вышел один, с ним не было восставших полков. Этим стихотворением поэт брал на себя великую миссию быть продолжателем дела Пушкина. Это было и пророчество собственной судьбы, добровольно избранной им.
(Чтец декламирует первую часть стихотворения "Смерть поэта")
Четвертый ведущий :
Первую часть стихотворения Бенкендорф проглядел. А, может быть, решил не заметить, полагая, что лучше не привлекать внимания к "особе покойного". Самое лучшее, считал он, на подобные легкомысленные выходки не обращать внимания, тогда слава поэта быстрее померкнет.
(Чтец декламирует вторую часть стихотворения "Смерть поэта")
Первый ведущий :
Бенкендорф докладывал: "Я уже имел честь сообщить вашему императорскому высочеству, что я послал стихотворение гусарского офицера Лермонтова генералу Веймарну, дабы он допросил этого молодого человека, содержал его при Главном штабе без права сноситься с кем-либо извне, покуда власти не решат вопрос о его дальнейшей участи, и взятии его бумаг как здесь, так и на квартире его в Царском Селе. Вступление к этому сочинению дерзко, а конец – бесстыдное вольнодумство, более чем преступное".
Второй ведущий :
Николай I отвечал: "Приятные стихи, нечего сказать: я послал Веймарна в Царское Село осмотреть бумаги Лермонтова и, буде обнаружатся еще другие подозрительные, наложить на них арест. Пока что я велел старшему медику гвардейского корпуса посетить этого господина и удостовериться, не помешан ли он; а затем мы поступим с ним согласно закону".
Чтец :
Высочайшее повеление: "Лейб-гвардии гусарского полка корнета Лермонтова за сочинение… известных стихов, перевесть тем же чином в Нижегородский драгунский полк".
Третий ведущий :
Кавказ, далекая страна, жилище вольности святой. Лермонтов полюбил "синие горы Кавказа" еще тогда, когда, приехав сюда маленьким мальчиком, с бабушкой, увидел их впервые. И вот судьба вновь привела его на Кавказ. Из письма Лермонтова Марии Александровне Лопухиной: "Милый и добрый друг… У меня здесь славная квартира; каждое утро из окна я смотрю на цепь снежных гор и Эльбрус; вот и теперь, сидя за письмом к вам, я то и дело останавливаюсь, чтобы взглянуть на этих великанов, так они величественны…"
И над вершинами Кавказа
Изгнанник рая пролетал;
Под ним Казбек, как грань алмаза,
Снегами вечными сиял;
И, глубоко внизу чернея,
Как трещина, жилище змея,
Вился излучистый Дарьял;
И Терек, прыгая, как львица
С косматой гривой на хребте,
Ревел – и хищный зверь, и птица,
Кружась в лазурной высоте,
Глаголу вод его внимали;
И золотые облака
Из южных стран, издалека
Его на север провожали;
И скалы тесною толпой,
Таинственной дремоты полны,
Над ним склонялись головой;
Следя мелькающие волны;
И башни замков на скалах
Смотрели грозно сквозь туманы -
У врат Кавказа на часах
Сторожевые великаны!
Четвертый ведущий :
Эти сияющие горы, бурные реки, зеленеющие долины Лермонтов щедро прославляет не только пером поэта, но и кистью вдохновенного художника. Из письма Лермонтова С. Раевскому: "С тех пор, как выехал из России, поверишь ли, я находился до сих пор в непрерывном странствовании, то на перекладной, то верхом; изъездил Линию всю от Кизляра до Тамани… Я снял на скорую руку виды всех примечательных мест, которые посещал, и везу с собой порядочную коллекцию…"
И перед ним иной картины
Красы живые расцвели:
Роскошной Грузии долины
Ковром раскинулись вдали.
Счастливый, пышный край земли!
Столпообразные раины,
Звонко бегущие ручьи
По дну из камней разноцветных,
И кущи роз, где соловьи
Поют красавиц, безответных
На сладкий голос их любви;
Чинар развесистые сени,
Густым венчанья плющом;
Ущелья, где палящим днем
Таятся робкие олени;
И блеск, и жизнь, и шум листов,
Стозвучный говор голосов,
Дыханье тысячи растений;
И полдня сладострастный зной,
И ароматною росой
Всегда увлажненные ночи;
И звезды яркие, как очи,
Как взор грузинки молодой!
Первый ведущий :
Великий кавказец, поэт Ованес Тумаян, назвал Лермонтова приемным сыном Кавказа: "Кавказ – древний витязь, стоящий между Востоком и Западом, Югом и Севером… Тысячи людей прошли через Кавказ, все они были для Кавказа прохожими; одни явились друзьями, другие – недругами, третьи – гостями, а приемных сынов у него было мало. К числу этих немногих… принадлежат два великих русских поэта: Пушкин и Лермонтов… Они любили Кавказ, а Кавказ – их, и они стали навеки великими сынами Кавказа". Изображая роскошную природу Кавказа в своих стихотворениях и поэмах, Лермонтов исполнил долг любви к прекрасной земле, к людям этой земли, которую считал своей второй, поэтической родиной.
Тебе, Кавказ, суровый царь земли,
Я снова посвящаю стих небрежный.
Как сына, ты его благослови
И осени вершиной белоснежной;
Еще ребенком, чуждый и любви,
И дум честолюбивых, я беспечно
Бродил в твоих ущельях; грозный, вечный,
Угрюмый великан, меня носил
Ты бережно, как пестун, юных сил
Хранитель верный – и мечтою
Я страстно обнимал тебя порою.
И мысль моя, свободна и легка,
Бродила по утесам, где, блистая
Лучом зари, сбирались облака,
Туманные вершины омрачая,
Косматые, как перья шишака;
А вдалеке, как вечные ступени
С земли на небо, в край моих видений,
Зубчатою тянулись полосой,
Таинственней, синей одна другой,
Все горы, чуть приметные для глаза,
Сыны и братья грозного Кавказа.
Второй ведущий :
В апреле 1838 г. благодаря неустанным хлопотам бабушки Лермонтов переведен в лейб-гвардии гусарский полк, расквартированный под Царским Селом. Период между двумя ссылками – самый плодотворный для Лермонтова. Он работает над "Героем нашего времени", публикует "Песню про купца Калашникова", написал "Мцыри", переработал "Демона". И, конечно, стихи: