Культурология и футурология
Во всей истории культуры можно наблюдать попытки предвидеть будущее. В сущности, именно с этой целью всегда изучались закономерности культурно-исторического процесса. В 1943 г. немецкий социолог О. Флехтхейм предложил для обозначения "философии будущего" термин "футурология". Однако с середины XX в. в культурологии чаще используется термин "исследование будущего", который считается более определённым.
В последние годы эти исследования и интерес к ним оживились. За помощью обращаются не только к учёным, но и к астрологам, магам, провидцам и т.д. Многие, если не видят, то, по крайней мере, ощущают, что человечество стоит на пороге какой-то новой фазы своего развития, что многие формы и принципы организации общественной жизни и производств исчерпали себя.
Широкую известность получила концепция Ф. Фукуямы, сотрудника Госдепартамента США, изложенная им в статье "Конец Истории?" Суть концепции в том, что, по мнению Фукуямы, мировая цивилизация находится на таком этапе развития, когда ничего принципиально нового в области политики, экономики, идеологии возникнуть не может. "Западная либеральная демократия" как "разумная форма общества и государства" является кульминацией мировой истории, поскольку никаких разумных альтернатив в мире ей уже не существует. После развала СССР и отказа от коммунистической идеологии, которую долгое время считали одним из главных вызовов либерализму, история окончилась, и мир вступил в фазу постистории, когда, как полагает Фукуяма, нет ни искусства, ни философии, "есть лишь тщательно оберегаемый музей человеческой истории".
Не менее известна сегодня упоминавшаяся выше гипотеза профессора Гарвардского университета С. Хантингтона. По его мнению, история не окончена, она лишь вступает в новую фазу, когда источником конфликтов и дальнейшего развития мировой культуры станет не идеология или экономика, а "линии разлома между цивилизациями". Концепцией "столкновение цивилизаций" Хантингтон вызвал много дискуссий среди философов, культурологов, политиков, но сам он спорит с концепцией "конца Истории" Фукуямы. Однако концепции не так уж сильно противостоят друг другу: обе близки к упоминавшейся уже мысли о конечном превращении истории в культуру.
Альтернативы технологическому прогрессу
Будущее во многом определяется человеческими потребностями, поэтому далеко не все культурологи связывают его с необходимостью развития технологии. Многие исследователи считают, что развитие технологии должно быть принципиально иным. Например, английский экономист Э.Ф. Шумахер (1911– 1977) разработал концепцию "технологии с человеческим лицом", в которой развивает мысль, высказанную когда-то Ганди: нам необходимо не массовое производство, а производство, осуществляемое массами.
Взгляды, альтернативные концепции технологического прогресса выражены в докладах Римского клуба – международной общественной организации, основанной в 1968 г. Основателем и президентом его был итальянский экономист А. Печчеи (1908–1984).
В первых исследованиях Римского клуба ("Пределы роста", "Мировая динамика", "Человечество на поворотном пункте" и др.) должное внимание уделялось научно-техническим аспектам развития мировой культуры, но в дальнейшем акцент смещался всё более на социальные и человеческие факторы. Так, в докладе 1979 г. "Нет пределов обучению" взамен "поддерживаемого", или "традиционного" обучения предлагалось ввести "инновационное обучение", имеющее целью формирование способности предвидеть события и последствия собственных действий, а также способности участия в решении общечеловеческих или глобальных проблем, способности расширять сознание. В предисловии к этому докладу А. Печчеи писал, что Римский клуб начал свою работу, чтобы определить внешние границы материального роста культуры, но пришёл к убеждению о неограниченных внутренних возможностях человечества.
Основные идеи и достижения отечественной культурологии
Представление о богатстве возможностей, которые таит в себе каждый человек, было одним из оснований марксистского учения об обществе, а реализация этих возможностей входила в круг целей революции 1917 г. Но в послереволюционное время интересы общества были направлены не на реализацию внутренних возможностей человека, а на внешние формы деятельности, на производство материальной предметной культуры. Основой этой деятельности, как было сказано выше, стали чисто механические представления о развитии общества и культуры, отождествлявшие их с фабрично-заводским производством.
Подобные представления, которые были выражены в идеологии пролеткульта, гипертрофия количественных показателей и однообразие культурно-просветительской работы, сведённой на первых этапах практически к ликвидации неграмотности, не могли не деформировать понимания роли культуры у миллионов людей. Искажённому представлению о культуре способствовала и борьба с "пережитками", которая часто сводилась к уничтожению культурных ценностей, к гонению на многих мастеров культуры, к нетерпимости ко всему живому и творческому. Культура нового человека, воспитание которого, по В.И. Ленину, было целью культурной революции в нашей стране, отождествлялась с умением управлять (читай – командовать), хозяйствовать, в том числе и торговать, умение работать и, наконец, умение строить новый быт.
В обществоведении постепенно утвердилась мысль о том, что роль культурологии исполняет исторический материализм, что учение о развитии и смене типов культур выражено в учении об общественно-экономических формациях. Развернувшаяся после революции большая краеведческая работа в 20–30-х гг. была практически полностью свёрнута или взята под жёсткий контроль государственных учреждений. Пространство культуротворческой деятельности стало сужаться, ограничиваться сферой искусства, художественной самодеятельности. Всё это отнюдь не способствовало развитию культурологии.
Даже в 80-е годы можно было услышать утверждения специалистов, что у нас "нет, за редкими исключениями, культурологов в собственном смысле слова. Как нет и достаточно мощных исследовательских учреждений по культурологии, а есть лишь вкрапленные там и здесь "подразделения", ютящиеся едва ли не на задворках обширных научных центров".
И всё же работа по изучению культуры в стране велась. Большой вклад внесла антропологическая школа, созданная трудами М.М. Бахтина, В.Я. Проппа, И.Г. Франк-Каменецкого, О.М. Фрейденберг, Л.С. Выготского, С.М. Эйзенштейна и других учёных в 20–40-е годы, которая в ряде отношений опередила мировую науку.
Исследования последних десятилетий XX века позволили сделать вывод о том, что границы формаций не совпадают во времени и пространстве с границами культурных ареалов. Плодотворной для отечественной культурологии является семиотическая концепция культуры, т.е. её исследование как знаковой системы. Основные представители концепции – Вяч. Вс. Иванов, Ю.М. Лотман, В.Н. Топоров, Б.А. Успенский. Большую известность приобрели "Труды по знаковым системам", издаваемые Тартуским университетом.
В теме 1 приводился ряд имён известных отечественных культурологов, чьими усилиями значительно возросли в обществе в последние годы знания о культуре и интерес к её изучению. Проблемы теории и истории, философии и социологии культуры – вот главные направления их исследований. Но, пожалуй, основным достижением последних лет стало признание культурологии в качестве необходимой и обязательной учебной дисциплины (сегодня она изучается в вузах, средних учебных заведениях, в общеобразовательных школах), а также в качестве самостоятельной отрасли науки (в соответствии с ныне действующей номенклатурой специальностей научных работников присуждаются учёные степени докторов и кандидатов культурологии).