- Нет, не пьем, - ответил служитель храма.
- А что с ней делаете?
- Птиц поим, да и цветы поливаем.
- А птицы ее пьют?
- Редко, но пьют.
- А цветы лучше растут?
- Также растут, как и с обычной водой.
- А для чего же тогда…? - Селиверстов искренне удивился.
- Понимаете ли, сэр, птицы, попив святой воды, вбирают в себя божественную энергию, которую содержит эта вода. Птицы улетают и уносят с собой эту энергию. Люди, смотрят на этих птиц, и божественная энергия переходит людям, делая их добрее.
- Мне это приятно узнать, - глаза Селиверстова потеплели.
- А если птицы не хотят пить, мы мочим в святой воде зерно и кормим птиц, чтобы они впитали в себя божественную энергию, - добавил служитель храма.
Скажите, с какой целью Вы поливаете святой водой цветы? Сэр, - служитель храма доверчиво и тепло взглянул на Седова, - цветы впитывают святую воду, растут, а потом севе разлетаются по ветру, падают на землю и из них вырастают новые растения. Но эти растения не простые, - в них содержится божественная энергия. Приходят животные, съедают эти растения, и передают через молоко или мясо божественную энергию )веку, делая его добрее. - Какие Вы молодцы, что во всем хотите видеть доброе, - произнес добрый по натуре Селиверстов и потупил взгляд, вспоминая, видимо, свою жизнь, линию которой перебороздили через полосы предательств, унижений и неразделенных устремлений.
- А еще сэр, - глаза служителя храма вспыхнули огоньком, - окропляем святой водой людей, которые приходят в храм. Через воду мы передаем людям божественную энергию. Хотите, я и окроплю святой водой? Хотите?
- Хочу.
Через несколько секунд я увидел, что слегка подмокший от излишнего окропления Селиверстов счастливо и по - Детски улыбался. Этот человек, мой друг, по своей натуре беззащитен и напоминает большого ребенка. Он иногда ерепенится или делает глупости по своей сути всегда остается чутким и глубоко порядочным. Ему присуща та человеческая особенность, которая редко оценивается приземленными людьми - с ним всегда легко. Эту легкость он как бы передает людям, заставляя их радоваться тому, что есть; рядом с ним обычная еда становилась вкуснее, водка? - хмельнее, женщины - красивее… А самое главное - рядом с ним хорошо мыслится, потому что он своими добрыми биополями как бы ограждает тебя от злых и тормозящих мысль влияний.
- Понравилось окропление? - спросил служитель храма.
- Да, - улыбаясь, ответил Селиверстов.
- Божественная энергия в Вас вошла.
- Чувствую.
Я отвлекся на несколько минут, а когда вновь, у прислушался к разговору Селиверстова со служителем храма, то услышал:
- Почему Вы спрашиваете о Городе Богов? Этого нельзя спрашивать. Это запретная зона для непосвященных. Туда не пускают… время не пускает. Там другие Люди… их не видно, но они там.
- А обычай делать святую воду пришел оттуда? - продолжал домогаться Селиверстов.
- Старые ламы говорят, что да.
- Из Шамбалы?
- Я не скажу… Харати услышит.
Возвращаясь в гостиницу, мы переоделись, пообедали и пошли по магазинам. Чтобы не протискиваться по узкой улочке без тротуаров, мы наняли велорикш. Рядом с щуплым рикшей Сергей Анатольевич казался громадным. На поясе горделиво вырисовывался "напузник" с деньгами. Его доброе лицо почти светилось.
Через сотню метров Селиверстов сошел с коляски, расплатился с рикшей и пошел рядом пешком, лавируя между прохожих, автомобилей и велорикш.
Лама-ребенок
В одном из храмов, когда мы попросили аудиенции у главного ламы, нас завели в шикарный зал, посреди которого стоял трон. На троне сидел маленький мальчик и серьезными глазами взирал на нас.
- А где лама-то? - спросил сопровождавшую нас женщину Рафаэль Юсупов.
- Его величество перед Вами, - ответила женщина. - Он, правда, еще не разговаривает. Но уже ведет себя как настоящий лама.
Я подошел к маленькому ламе и попросил Равиля сфотографировать нас. Когда он это сделал, сопровождавшая нас женщина сказала, что с великим ламой нужно вести себя более уважительно. Оказывается, надо было сесть рядом с ним на коврик, почтительно сложить ладони и подобострастно смотреть на мальчика. Рафаэль Юсупов сделал это и выглядел весьма экзотично. Впоследствии мы узнали, что маленького ламу зовут Ям-гон Конгтрул Ринпоче Четвертый и он является четвертой инкарнацией Великого Ламы, портреты предыдущих трех инкарнаций которого были развешаны на стенах.
- А откуда Вы узнали, что именно этот ребенок является четвертой инкарнацией Великого Ламы? - спросил Рафаэль Юсупов.
Нам объяснили, что Высшим Разумом было передано сообщение, что в такой-то год, в такой-то месяц, в такой-то день и в такой-то час должен родиться мальчик, в тело которого должен вселиться дух Великого Ламы. Этот мальчик родился в семье бедного крестьянина, а через некоторое время был разлучен с семьей, привезен в храм, где и проживает под надзором гувернанток, воспитываясь в религиозном стиле.
- Любопытна методика, по которой Вы смогли вычислить эту семью, где должен был родиться ребенок-лама. Ведь продолжительность беременности матери колеблется в широких пределах, - стал углубляться в подробности Рафаэль Юсупов.
- Мы пользовались интуицией, - гордо ответила сопровождавшая нас женщина.
- Даутфул (сомнительно!), очень даутфул, - смешивая русский и английский языки, проговорил Селиверстов.
- Нам это подсказали, - не сдавалась сопровождавшая нас женщина.
- Кто?
- Харати.
- Кто это?
Харати направит туда, где люди превращаются в стариков
Утром следующего дня мы - Равиль, Сергей Анатольевич и я - вскипятили чай, разложили на столе местные бублики и начали будить к завтраку Рафаэля Юсупова.
- Ох, и сон я видел, - сочно пролепетал Рафаэль, высунув голову из-под одеяла.
- Какой?
- Харати во сне мне приснился.
- Ну и какой он?
- Большой такой и призрачный.
- И что он делал?
- Да не досмотрел я сон, вы меня разбудили.
Позавтракав, мы направились в один из монастырей, на авось надеясь получить какие-либо новые сведения о Шамбале, Городе Богов, священной горе Кайлас но… Харати. Нам удалось разговориться с одним из монахов, которого мы застали в отдельной комнатке за чтением тибетских текстов. Я нагло приблизился к нему, перебив чтение текстов, и попытался начать разговор.
Монах поднял на меня большие грустные глаза.
- Кто Вы? - спросил он.
Я представился и стал рассказывать о целях нашей экспедиции на Тибет.
- Меня зовут Анг, - неожиданно перебив, сказал монах.
- Очень приятно.
А… много древних тайн описано в тибетских текстах?
- Много.
- И какие?
- Вы хотите увидеть священный Кайлас? - вопросом на вопрос ответил монах Анг.
- Да. И… мы думаем, что около священного Кайласа находится Город Богов. Мы хотим увидеть этот Город и исследовать его.
- Вы не сможете получить разрешения, - глаза монаха подернулись пеленой, - Вы не умеете молиться так, чтобы Он услышал…
- У кого просить разрешение? - я окончательно растерялся.
- У Него.
- У Харати? - высказал я предположение.
- Да.
- Вы можете объяснить мне - кто такой Харати? Это человек из загадочной Шамбалы?
- Я не могу сказать, кто он - Харати, - монах Анг задумался, - но я знаю, что все здесь, в Непале, связано с Шамбалой.
Люди глупые и не знают этого. Люди не читают древние тибетские тексты, а если и читают, то не понимают главного смысла и не чувствуют силу древних писаний. Душами людей здесь, в Непале, повелевает Шамбала.
- А Харати…
- Не говорите больше о Городе Богов, - снова перебил меня монах. - Харати нас слышит!
- Почему не говорить?
- Это опасно.
- Почему?
- Харати Вас может направить туда, где люди превращаются в стариков, - глаза монаха заблестели.
- Где это место? В Городе Богов?
- Оно там.
- А… как это - направить нас?
- Харати может все, - он владеет великой тантрической силой священного Кайласа, - резко сказал монах Анг.
- Как бы нам об этом побольше узнать?
- Недалеко от города есть храм Харати.