Уникальность социологии права в изучении названных и других вопросов общей теории права состоит в том, что она поставляет эмпирический материал, который был доступен в рамках позитивистски толкуемой общей теории права, – социальные факторы, взаимодействующие с правовыми явлениями, и данные о механизме такого взаимодействия. И эта особенность социологии права полностью согласуется с пониманием сторонниками социологии права ее предмета. Но вся беда в том, что понимаемый таким образом предмет социологии права на самом деле не является таковым.
В предмете социологии права отсутствует главный признак предмета любой науки – наличие специфических закономерностей, которые могла бы изучать социология права, не покушаясь на предмет общей теории права. Социальные факторы взаимодействия с правовыми явлениями и механизм такого взаимодействия, словом, то, что социологи права понимают под ее предметом, на деле оказываются объектом общей теории права. Именно она должна изучать эти факторы, чтобы познать свой предмет.
Социология права, выполняя свое предназначение, поставляет общей теории права уникальную информацию, но теоретический анализ этой информации осуществляется в рамках общей теории права. И вследствие такого разделения труда социология права не имеет собственного понятийного аппарата и вынуждена в ходе социально-правовых исследований широко использовать понятийный аппарат общей теории права. Сама же социология права для таких исследований поставляет лишь методический инструментарий и технику социально-правовых исследований. Словом, не имея собственного предмета познания, социология права не может выразить себя и как теория, иметь свой теоретико-понятийный аппарат.
На особенность такого распределения теоретико-методологических обязанностей между общей теорией права и социологией права справедливо обратил внимание К. Кульчар, отметив, что рамки социологического подхода "в любом случае определяются правовыми понятиями и потому едва ли социологии права следует оперировать правовыми понятиями, созданными только для себя, вне существующих правовых понятий". Конечно, социально-правовое исследование по любой из вышеназванных тем проводится с широким применением понятийного аппарата общей теории права на всех его стадиях, в том числе при составлении программы, разработке форм исследования и конструировании эталонов социологических измерений, описании и объяснении полученных результатов.
Успех исследования, как известно, определяется не количеством собранной информации, а четкой ориентированностью на изучение тех свойств, связей объекта, которые характеризуют его устойчивые, сущностные и необходимые признаки и в своей совокупности отражают исследуемый объект полно, всесторонне и достоверно. Сбор информации без ориентации на конечный результат исследования, без осознания вопросов, которые надлежит решить в процессе исследования, и путей их решения чаще всего оказывается никчемным занятием, которое можно сравнить с перевозкой груза, оказавшейся намного дороже самого груза.
Для того чтобы добиться позитивных ожидаемых результатов, исследователь должен начинать исследование с определения проблемных ситуаций общей теории права и практики, подлежащих изучению, выявления противоречий между наличными теоретическими знаниями и реальными фактами. Важно также определить систему понятий, способную отразить главные, сущностные, устойчивые свойства, связи объекта и реализовать перевод понятий в систему операциональных определений, позволяющих фиксировать состояние исследуемого объекта и одновременно измерять интенсивность проявления его основных свойств и качеств.
Но каким образом может решить все эти задачи исследователь, если он не будет опираться на теоретические положения общей теории права, на ее концептуальные представления об исследуемом объекте, ее понятийный аппарат? Опыт и практика социально-правовых исследований, проводимых по проблемам общей теории права, убедительно показывают, что других теоретических средств для этих целей нет.
В то же время было бы неправильно представлять дело таким образом, будто конкретно-социологические исследования никак не влияют на ход и развитие теоретических знаний, ничего не привносят в общую теорию права. Наоборот, именно благодаря социологии теория права смогла преодолеть односторонность в понимании своего объекта и выйти в сферу познания тех социальных явлений и процессов, которые играют существенную, если не основополагающую роль в генезисе и функционировании права.
Как справедливо отмечает Ю.А. Суслов, "конкретно-социологические исследования права выполняют весь комплекс функций, свойственных эмпирическому уровню познания. Вместе с исследованиями в отраслевых юридических науках они способствуют расширению эмпирического базиса общей теории права и обогащению ее процедурного арсенала, стимулируют развитие предметной и методологической областей знания. Конкретные исследования служат также способом уточнения и проверки конкретных выводов теории".
Действительно, социологический подход к общей теории права дает намного больше, чем позитивистский, догматический. И если учитывать вклад, который вносит социология права в развитие теории права, то, по справедливому замечанию А. Подгурецкого, позитивистскую теорию права нужно рассматривать как часть социологии права.
Но социологи допускают ошибку, пытаясь разделить единый предмет науки – общие закономерности функционирования и развития права – на две юридические дисциплины, различные по методам познания, т. е. по признаку, который для предмета науки является внешним, а потому и ненаучным. Между тем логика развития общей теории права состоит не в переделе ее предмета и не в сохранении социально-правовых исследований в качестве одного из направлений правоведения, а в превращении этих исследований в единственно возможный способ изучения права в его реальном бытии и непосредственной действительности, чтобы положение о комплексном и многоаспектном характере объекта не только признавалось в монографиях, но и последовательно воплощалось в практике научных исследований. Лишь опираясь на реальное знание политико-правовой практики и тесно связывая ее с другими компонентами социального бытия, российские правоведы могут достичь действительного знания предмета общей теории права.
Обособление социально-правовых исследований от единого потока исследований объекта общей теории права, которое мы наблюдаем в настоящее время, умаляет действительную роль этих исследований в научном познании, сохраняет мнение о них как некотором неразвитом направлении правоведения, не способном проявить свои лучшие качества. Надежды на преодоление социологией права своего нынешнего статуса и превращение в полную сил и энергии теорию не имеют объективных оснований.
Без собственного предмета и, соответственно, собственного понятийного аппарата социология права, оторванная от общей теории права, может существовать лишь как наука, способная изучать и обобщать эмпирические факты, описывать те или иные фрагменты политико-правовой практики, правовой психологии населения и иных компонентов общественного и индивидуального сознания.
Сторонники взгляда, согласно которому социология права является самостоятельной отраслью правоведения, неверно определили место, на которое она может и должна претендовать. Вместо того чтобы освободить общую теорию права от давно устаревшего и сдерживающего ее развитие позитивистского понимания объекта данной науки, представители социологии права стали покушаться на ее живую и жизненно важную часть – объективно-истинные знания о праве и понятийный аппарат. Между тем действительное соотношение социологии права и общей теории права представляется иным.
Действуя в пределах предмета общей теории права и используя все ее теоретические положения, социология права должна передавать по принадлежности все те теоретические знания, которые были сформулированы по результатам социально-правовых исследований, ибо все эти знания полностью являются знаниями об общих закономерностях права, т. е. предмете общей теории права. Однако из этого факта вовсе не следует вывод о том, что социологи права не должны формулировать теоретические знания на основе полученных ими эмпирических данных.
Ю А Суслов возражает против ограничения познавательных функций конкретной социологии сбором фактической информации на том основании, что конкретно-социологическое исследование (тип научной деятельности) не является тождественным методам сбора эмпирической информации. Он полагает, что в ситуациях, "в которых положения специальных социологических теорий не могут быть получены путем внутреннего саморазвития общей теории права, конкретные исследования способствуют их становлению, выдвигая первичные описательные схемы и более широкие пояснительные модели".
Это положение, типичное для социологов права, неверно, как минимум, в двух принципиальных вопросах. Во-первых, допускается существование "внутреннего саморазвития общей теории права". Но если бы это саморазвитие было возможным, реальным фактом, то для общей теории права всякая социология права была бы излишней. Конечно, определенный этап общей теории права был пройден без социологии права, но этот же этап и показал, что дальнейшее успешное развитие теории права становится невозможным без опоры на знания реального бытия права, которые и должна поставлять социология права.