В напряжённые моменты, в стрессовых ситуациях мы обычно действуем более слаженно, но обрушиваемся на детей всей "мощью" воспитательного воздействия. При этом наши слова и действия бывают абсолютно нелогичны, а дидактические приёмы – сомнительны. Мы умоляем, угрожаем, используем неуместные сравнения. В результате ребёнок оказывается в полной растерянности и начинает вести себя ещё хуже либо вовсе впадает в ступор.
Такая ошибка наглядно иллюстрируется в рассказе Бориса Минаева "Зубная боль". У мальчика лет семи-восьми заболел зуб, и мама поспешила с ним к стоматологу. В зубоврачебном кресле парнишка, как водится, заробел и отказался слушаться доктора…
"… – Я не могу тратить столько времени на вашего мальчика! – звонко произнесла врачиха, приняв величественную позу. – Или он сейчас же откроет рот, или я отправляю вас на наркоз!
Мама подошла ко мне.
– Послушай, – тихо прошептала она, – чего ты хочешь? Ты хочешь, чтобы я сошла в могилу?
Я медленно, не открывая рта, покачал головой.
– А если бы ты был партизаном? – спросила мама. – Что же, ты бы сразу во всём признался, не выдержав пыток?
Но я снова отрицательно покачал головой, начисто отвергая такие нелепые предположения.
– Хорошо, – угрожающе сказала она. – Сейчас мы уйдём отсюда. И пойдём в милицию оформлять документы. Такой сын мне не нужен.
Я заплакал. Страх перед оформлением неведомых документов оказался сильнее страха перед врачихой и бормашиной. Сложившись вместе, оба этих страха вызвали тёплую волну слёз, она шла из горла, с равномерными истошными всхлипами…"
Помним и о том, что дети остро ощущают фальшь, неподлинность и несправедливость. Для ребёнка Слово = Дело. Несоответствие речи и действия, расхождение высказывания и поступка неизменно рождает у него протест, обиду, возмущение. Одна из лучших иллюстраций этой проблемы – повесть немецкой писательницы Ирмгард Койн "Девочка, с которой детям не разрешали водиться". Вот несколько детских наблюдений и свидетельств.
"…Фрейлейн Кноль хотела простить меня только потому, что в шеренге не хватало одного ребёнка. Ей вовсе не хотелось быть по-настоящему доброй…"
"…Я подняла руку и спросила: "А отчего, собственно, она умерла?" Я часто слышала, в таких случаях спрашивают именно так. Честное слово, я не хотела сказать ничего дурного. Но фрейлейн Кноль сейчас же заявила, что я чёрствый ребёнок, раз я не плачу, и что мне лучше было бы подумать о том, что я больше никогда в жизни не увижу фрейлейн Шервельбейн… Но ведь я её вообще никогда не видела. ‹…›Я стала топать ногами и кричать: "Мне вовсе не стыдно, вовсе не грустно, вовсе не стыдно!"…"
"…Взрослым подали какое-то блюдо. Я даже не поверила своим глазам – это были улитки. ‹…› Мама всегда говорила, что к таким нежным и пугливым зверькам нужно относиться очень бережно… А здесь в ресторане улиток выковыривали из домиков! "А если бы с вами так сделали!" – крикнула я господину Миттерданку и чуть не заплакала…"
Важное уточнение: в начале повествования героине около десяти лет, то есть она уже в возрасте вполне осмысленных поступков. Младшие дети, ещё не способные к сознательному поведению, реагируют на неискренность и лицемерие неподчинением, капризами, разоблачающими выходками (подробнее см. в главе 3). Всё это примитивные по форме, но глубокие по смыслу детские высказывания о взрослых ошибках, заявления о краже смыслов, манифесты против лжи.
Одновременно дети уважают правила, потому что правила, во-первых, стоят на страже правды и, во-вторых, придают Слову статус Дела. А, как мы уже знаем, детский мир – это пространство подлинности и искренности, и мир этот предельно опредмечен, материален. Какие практические выводы отсюда следуют?
Прежде всего, необходим строго оговорённый и притом ограниченный набор принципов поведения, выполнения которых будем добиваться твёрдо, неукоснительно и независимо от обстоятельств. Таких случаев не так уж и много. Например: во время прогулки не выбегать на проезжую часть; не подбирать с земли неизвестные, подозрительные предметы; не трогать розетки и включённые электроприборы; не брать без спросу не принадлежащие тебе вещи; не принимать угощения от чужих людей; первым не задираться к другим детям.
Эти максимы нужно начинать внушать детям как можно раньше и постепенно – настойчиво, но терпеливо – добиваться их усвоения, вплоть до "автоматизации". Ребятишек постарше (примерно лет с четырёх) – приучать к тому, чтобы без особой надобности не будили и не отвлекали от работы взрослых, не перебивали разговаривающих между собой старших и т. п.
Кроме того, для типовых ситуаций (вроде описанной в рассказе Бориса Минаева) следует продумать общую линию поведения, в зависимости от ваших воспитательных позиций, семейных традиций и индивидуальных особенностей детей. На одного лучше действуют мягкие уговоры, другой охотнее среагирует на какой-то игровой элемент, с третьим легче сладить путём отвлечения внимания.
Главное, сохранять логику и последовательность действий, не поддаваться негативным эмоциям и не "вестись" на всякие ребячьи хитрости (вроде "а что мне за это будет?") и ложные обещания ("это самый-самый последний разик!").
Ошибка ЧЕТВЁРТАЯ: недооценка детских возможностей и способностей.
Они ведь ещё такие маленькие (глупые, несамостоятельные, беспомощные)… Он ничего не понимает (не соображает, не может)…
Подчас наши представления о детях просто не поспевают за их ростом и развитием. Мы думаем, что они ещё несмышлёныши, тогда как они уже на что-то способны, что-то умеют, что-то понимают. Отсюда – два типичных речевых просчёта: общение с ребёнком как с "дурачком" (слащавость, сюсюканье) и обсуждение в его присутствии неподобающих тем (в надежде, что он "всё равно ничего не поймёт").
Не будем подробно комментировать эти ошибки, поскольку они уже достаточно описаны в психолого-педагогической литературе. Обратим внимание на другое: во многих случаях детские агрессия, упрямство, озорство не только (а порой даже не столько) проявления "вредности", непослушания, сколько демонстрация постепенно обретаемого опыта. Демонстрация – в прямом смысле этого слова: как публичное шествие с транспарантами. На транспарантах написано: "Я расту!", "Мне можно!", "Пустите меня!"… Ребёнку очень важно именно ПОКАЗАТЬ, чтó он уже знает и чтó умеет. Многие поступки просто заменяют слова, которыми дети владеют ещё не так уверенно.
Психологи и педагоги, философы и писатели в один голос утверждают: дети живут в ином, более ускоренном времени и изменённом пространстве, нежели взрослые. Вот как описывает это Андрей Белый в романе "Котик Летаев": "Помню: я выращивал комнаты; я налево, направо откладывал их от себя; в них откладывал я себя: средь времен; времена – повторения обойных узоров…"
Для ребёнка год жизни – примерно то же, что для взрослого 5–7 лет. То есть за 365 дней растущий человек становится старше на целую детскую жизнь! Жизнь малыша наполнена архиважными событиями и наинужнейшими делами (почитайте замечательный рассказ Аркадия Аверченко "День делового человека"). И порой "вредничанье" – это смещённая, скрываемая либо просто неосознанная реакция досады и обиды на старших из-за того, что они не доверяют, не признают.
Конечно, нередко кроха склонен завышать свои возможности. Отсюда – летящие со стола чашки, шишки на лбу из-за развязанных шнурков, рассыпанный корм для рыбок, погибшие цветы, потерянные варежки, поломанные игрушки. Но иногда есть смысл чем-то и пожертвовать, чтобы продемонстрировать взрослеющему сыну или дочери не только свою заботу, но и подлинное понимание, уважение, доверие. И это, поверьте, гораздо дороже разбитой посуды!
Вас всё равно не убеждают и не вдохновляют такие объяснения? Тогда утешьтесь афоризмом Тэффи: "Ничто так не старит родителей, как слишком умные дети". (В этом месте должен быть нарисован смайлик.)
Ошибка ПЯТАЯ: раздражение, нетерпение, отчаяние.
Опять он сопротивляется! Сто раз уже говорили! Ну сколько можно?! Я ему – слово, он мне – десять. Достал! Уже сил никаких нет…