Что они больше всего ценят в своих женах? Конечно, доброту и понимание. А еще искренность и естественность ("она всегда сама собой"), пытливый ум ("все ее интересует, ко всему у нее свой подход"), доверие, преданность ("как они окрыляют!"), жизнерадостность ("когда ей весело – она поет, когда ей грустно – тоже поет"), самостоятельность ("жаловаться не побежит"), стойкость ("она, такая хрупкая, меня же еще утешает"), неприземленность ("выдумщица, она всегда для меня загадка"), неистощимое терпение ("работа у меня – вечно в разъездах, а она никогда не упрекнет") и горделивое достоинство ("слово плохое сказать при ней язык не повернется").
Боюсь, что на этом самом месте кто-нибудь из читателей не преминет сунуть жене книжку под нос: "Видишь, какие жены-то настоящие бывают. При таких и муж не пойдет по подворотням на троих соображать. А ты…"
Подождите, почитайте-ка, что еще пишут мужчины. К. Кагулия (Гагры) категоричен и горяч: "Плохих жен не бывает. Были, есть и будут плохие мужья. Причины самые разные: один пьет, другой ругается, третий дерется, четвертый забывает, что он женат, пятый холоден, шестой бездельник и болтун, и т. д., и т. п. Если живешь с женой, то будь мужчиной: не говори, что жена плохая, посмотри прежде на себя!"
В. Николаев (Мичуринск) тоже убежден: "У плохого мужа и идеальная женщина станет плохой женой".
Владимир К. (Челябинск) еще не женат, но и он твердо верит: "Хорошей может быть любая жена, если она получает помощь и поддержку мужа. Надо быть добрым и внимательным к ней".
А как жаждут этого сами женщины!
"Если бы он был повнимательнее, позаботливее, я б горы свернула…", "Иногда не столько его помощь нужна, сколько улыбка, благодарность, сочувствие…", "Хоть бы он когда спросил: как это ты успеваешь все?", "Только раз было, что пришел и пожалел: "Устала небось", – и руки мои, мокрые после стирки, вдруг поцеловал… Так хорошо стало, будто снова он мне в любви объяснился", "Как немного нам надо, чтобы сил прибавилось".
И совсем хорошо, когда любовь и забота выражаются не только в сочувствии, благодарности, но и в реальном деле. Равноправие подразумевает не помощь мужа жене, а совместную работу по дому – равномерное справедливое разделение домашнего труда между супругами и по времени, и по нагрузке. А иначе жена может превратиться в универсальную обслуживающую машину, смысл существования которой сводится к тому, чтобы угодить кому-то.
Вы только вдумайтесь: потребление человеческой жизни… Раньше это называлось "заедать чужой век" и считалось, в общем-то, делом обыкновенным. Но в нашей-то жизни такое должно быть позором!
Роли, правда, могут поменяться: тогда жена делает из мужа покорного исполнителя своих желаний, "обеспечивателя". Но суть остается одна – домашняя эксплуатация, захребетничество, мерзость.
Написала все это и вдруг подумала: а не упрощаю ли я эту непростую проблему? Ведь "только" женами и матерями были Анна Григорьевна Достоевская, Наталья Александровна Герцен, Мария Борисовна Гольдфельд – жена Корнея Ивановича Чуковского. А что, если: "Хороша жена та, которая не просмотрит своего Дымова, как чеховская "попрыгунья", не будет скакать по служебной лестнице только для того, чтобы доказать, что и она не хуже него" (А. Г., Москва; У. Петрова, Уфа). Неожиданный поворот, правда? Действительно, не просто все в жизни…
Помню, я долго огорчалась, пораженная – прямо-таки ошарашенная! – одной главкой из "Деревенского детектива" Виля Липатова. Она называется "Панка Волошина" – по имени главной героини всех развертывающихся в ней событий.
Как-то утром сельский участковый Анискин, заслышав крик и шум, отправляется к Панкиному дому навести порядок, наперед зная, из-за чего разгорелся весь сыр-бор: опять бабы явились к Панке "глаза выцарапать" за своих мужей, которых она, бесстыдница, приваживает. Разогнав бабью драку, он разговаривает с Панкой, искренне удивляясь: и чего она "путем замуж не идет"? Ее ответ поразил Анискина (и меня!) до глубины души.
– А со мной мужики долго не живут, – простосердечно, но не без кокетства заявляет она. – Поживут, поживут – и в начальники выходят…
Удивленный Анискин, слушая, как она расхваливает всех, кто у нее "жил", вдруг понимает, что ведь это она – непутевая-то! – своим обожанием и восхищением внушала каждому из мужиков такое уважение к самому себе, такую веру в свои силы, что прямо-таки выводила их к большому делу – "в начальники".
Я читала и думала: да это ведь та же чеховская Душечка, которую так любил Толстой. Нам – современным, самостоятельным – поучиться бы у этих женщин побуждать мужчин на подвиг. А мужчинам хорошо бы всегда оправдывать наши надежды.
Обидно, что путь к взаимопониманию бывает непрост из-за незнания каких-то элементарных законов общения. Помню, мне в первые годы семейной жизни ох и пришлось помучиться из-за того, что Он чувствовал, думал, делал совсем не так, как мне казалось нужным, единственно верным, лучшим. Я винила его в нежелании понять меня, в нечуткости и даже в эгоизме.
А сама точно так же не хотела понять, и очень долго, простой и естественной вещи: он же другой, не такой, как я, человек со своим мироощущением, чувствами, способом мышления. И вместо того чтобы открывать для себя удивительный мир другого человека и помочь ему видеть и понять меня, непохожую на него, я упорно пыталась подогнать его под свою мерку. Он, естественно, сопротивлялся и еще больше замыкался в себе. Избавление от этой нравственной глухоты и тупости принесли нам дети, общая забота о них. Интерес к их внутреннему миру как будто разбудил наш интерес друг к другу.
И когда мои дочери слишком возмущаются воинственностью и "агрессивностью" братьев, а сыновья, в свою очередь, не прочь поддеть сестер за "плаксивость", я пытаюсь объяснить дочерям, что мальчишки – на то и мальчишки, чтобы быть отчаянными, смелыми, рвущимися в самое пекло жизни, не приемлющими покой, душевную тишь и гладь. Иначе какие же они будут мужчины? А сыновьям говорю, что чувствительность и нежность – одно из самых прекрасных свойств женщины. Ведь им мамами быть, что это за мать – бесчувственная? Ребята слушают и, кажется, добреют друг к другу.
Именно пониманию нашей разности и доброжелательному вниманию к каждому надо, по-моему, прежде всего учить будущих мужей и жен, начиная… с ясельного возраста.
Отец и мать
Многие женщины скажут, что отцы сейчас всё больше самоустраняются от воспитания детей, перекладывают все заботы на матерей, а всю ответственность – на детский сад и школу.
Самоустраняются… Я тоже до недавнего времени думала так и разделяла негодование женщин: "Мы надрываемся, стараясь успеть и там, и там, и там, а они…" Но вот с некоторых пор засомневалась: сами ли устраняются?
Поводом для этого послужил забавный эпизод на конференции отцов одного из районов Москвы. В зале – почти одни мужчины, на сцене за столом – в основном женщины. Все идет по намеченному плану: выступления, фильмы "Из зала суда", "Опасный возраст". Тягостное молчание после них, потом снова выступления: "Вот что бывает, если…", "Надо находить ключик к сердцу ребенка…", "Матери нуждаются в вашей помощи…"
"Я гуляю с дочкой, помогаю ей делать уроки", – делится молодой отец своим опытом. И вдруг из зала, из самой его глубины, громкий и горестный возглас: "А ты пеленки стирал?"
Зал сочувственно хохотнул, оживился. Ясно: человек под хмельком – у него что на уме, то и на языке.
"Стирал, – не растерялся выступающий. – Ну и что?" "А ты каждый день стирал?" – снова тот же голос "со слезой". Все смеются, и я тоже смеюсь: допекли, видно, беднягу эти пеленки.
Вот с этого "незапланированного" вопля и начала точить меня какая-то неясная тревога: я с удивлением заметила, что молодые папы при колясках с младенцами стали вызывать во мне не умиление, как раньше, а… сочувствие. И стали раздражать жалобы молодых матерей и бабушек: "Ничего не умеет, все не так делает, а туда же – с указаниями лезет…", "Представляете: на час всего ушла, предупредила – не трогай Женечку до меня. Прихожу домой – она у отца на плечах, а тот по комнате скачет. С семимесячным-то ребенком! Кошмар!", "Я Вовке говорю: все съешь, что положено, а отец: хватит его пичкать, он и так растолстел. Просто назло делает и все…"
Назло… не так… бестолковый…
Подождите, давайте разберемся: чего мы хотим от наших мужчин? Чтобы они были нашими копиями, дублерами, заменителями? Или мальчиками на побегушках, на подсобных ролях? Что-то тут не так. Вспомнились бесконечные истории о семейных конфликтах вокруг детей: "Ты его балуешь, сюсюкаешь без конца, потакаешь всем капризам!" – кричит отец. "А ты груб, жесток и бессердечен, – плачет мать. – Тебе солдатами командовать, а не детей растить". Вдруг связалось в цепочку то, что я слышала в разное время и от разных людей.
Старый опытный учитель удивлялся: "С отцами стали чаще конфликтовать не сыновья, а дочери-подростки. Уж не копируют ли они при этом своих матерей?" Журналистка утверждала: "Заметна тенденция: женщины все больше рассчитывают в воспитании на свои силы. На мужчин, дескать, никакой надежды. Иные прямо говорят и пишут в письмах: ребенка люблю, сама воспитаю, а отец только мешает, без него даже лучше".
И наконец, мнение ученого – его я услышала на одном педагогическом семинаре: "Термин "безотцовщина" мы сейчас не употребляем, ибо в него вложен отрицательный смысл. То, что женщина в нашей стране может вырастить ребенка одна, без отца, свидетельствует о повышении ее социального статуса…"
Значит, обойдемся без отцов. А получится?