Комментарий 1983 года: Результат этих "правил" оказался плачевен: к столу собрать всех одновременно стало у нас проблемой. Видно, надо было больше следить не за "правилами", а за тем, каковы их последствия. В самом начале легче все изменить, а потом… До сих пор расстраиваются наши хозяюшки, дожидаясь едоков, у которых, конечно же, "неотложные" дела. Ну как же: приготовить еду, накрыть на стол – ведь не дело… А кажется, уж всё старались предусмотреть.
Как-то мы с дочерью поспорили из-за… джинсов.
– Подчиняться моде – унизительно! Ведь мода – это стандарт, шаблон, а свободный человек и в мелочах должен оставаться самим собой, потому что есть реальная опасность прийти от "все это носят" до "все так думают".
– Совсем наоборот! Когда я внешне не отличаюсь от других, я как раз и могу быть сама собой – никто "в душу не лезет" и не учит жить, понимаешь? Внешняя стандартность позволяет сохранить внутреннюю свободу.
Первое мнение – мое, второе – моей пятнадцатилетней дочери. Любопытно, правда? Я так ей и сказала. Но сразу не сдалась, попыталась настоять на своем.
И тут "появилась" Мэри Поппинс. Я вспомнила, как эта пунктуальная, строгая сказочная няня, не терпящая никаких погрешностей в одежде и поведении, поражала своих воспитанников своим абсолютным пренебрежением к принятым условностям духовной жизни и исподволь внушала им: не отличайся внешностью от окружающих – будь как все, но внутренне не подчиняйся общепринятому слепо – будь самим собой. С Мэри Поппинс, конечно, не поспоришь: она всегда права и, в отличие от нас, несказочных взрослых, знает великую тайну моды, о которой я и не догадывалась до разговора с дочерью.
Было у нас в семье время, когда все почему-то "заводились" по пустякам, раздражались, легко обижались друг на друга.
А почему – я никак не могла понять и очень расстраивалась. Помог разобраться в этом сын – ему было тогда всего лет десять-одиннадцать: "Знаешь, мам, ты мне говори заранее, что мне надо дома сделать, я все сделаю, но потом ты меня уже не трогай, а то всегда так не хочется бросать что-нибудь на самом интересном месте".
Меня эта просьба насторожила и заставила понаблюдать за собой, за отцом, за всеми. И знаете, что я обнаружила? Мы действительно не давали друг другу покоя тем, что то и дело могли обратиться с просьбами, вопросами, разговорами к любому, независимо от того, чем он занят. Мы думали, что это хорошо, что это такая свобода и непринужденность. А получалась обыкновеннейшая бесцеремонность, бестактность. Она-то и раздражала нас все больше и больше. Спасибо сыну – он помог понять, в чем тут дело.
С игрой и без нее
10.06.1963 года
Сегодня мне никуда не надо торопиться – я дома. Какая благодать! После завтрака сажусь за швейную машинку, а ребята устраивают "космодром" на большом матрасе.
– Ну, мам, давай мне красный космический костюм, – серьезно говорит Алеша (4 года). – Нельзя же без костюма.
Я достала два старых чепчика и натянула на головы своих космонавтов эти "шлемы". А как же быть с костюмами? Пришлось достать большие спальные мешки, и начались… полеты в космос. Космонавты "запускали двигатели", "выпускали газы", "прочищали сопла", и т. д., и т. п. Оленька (1 год) копошилась тут же и влезала то в один, то в другой "космический корабль".
– Мам, у нас шестиместная ракета, иди к нам! А то без тебя улетим!
Я оставляю на несколько минут шитье и лезу (не без труда) в "ракету".
– Ну, поехали!
Мы все вместе гудим, жужжим, вопим – в общем, летим. Однако надо же и работать. Вылезаю, сажусь шить и говорю:
– У вас теперь будут ракеты, управляемые с Земли. Я буду управлять вами. Внимание! Взлет! – и нажимаю педаль машины. Машинка тарахтит, космические корабли опять жужжат, гудят – летят. Весь этот процесс Алеша сопровождает высказываниями о раскаленных газах, дизелях, моторах.
Потом я накрываю на стол, но "космонавты" не обращают внимания на приготовления к обеду. У них уже двухместная ракета, они оба лезут в мешок, и тут начинается драка: не могут распределить обязанности.
– Ребятки! Давайте-ка поедим, – говорю я, но оба не слышат, увлеченные спором.
– Вы будете есть? Алеша! Тинь! Будете есть или нет? – стараюсь я дойти до их сознания.
– Неть, – машинально отвечает Тинь.
Мне бы сказать: "А когда у космонавтов обеденный перерыв?" Или: "Вас вызывает Земля!" А я сердито:
– Тогда поте́рпите до вечера!
И – рев!
Хоть и тошно самой, но решила не замечать его. Довольно быстро ребята вновь входят в колею своих забот и хлопот. Из "космодрома" (матраса и мешков) они соорудили "гору". Вскоре "гора" была превращена в "болото", и по "кочкам" с восторгом заскакали мои три лягушки. Как было не рассмеяться!
Через полчаса дружно вспомнили про обед, а я сделала вид, что забыла про свое "поте́рпите до вечера!" – благо сами ребята об этом и не вспомнили.
Зарядил дождь, на улицу носа не высунешь. После обеда, когда проснулась Оля, братья затеяли новую игру. Началось все с того, что Алеша нашел кусок веревки и начал возиться около турников, укрепляя "провод".
– Я электромонтер! – И полез на самый верхний турник.
– Я тоже, – заявил, конечно, и Антон.
Я не вмешивалась, шила и наблюдала, что они делают, только отвечала на их вопросы.
– Мама, – со слезами в голосе завопил Алеша, – Ольга мне ломает линию!
Я нашлась:
– Нет, она просто проверяет: все ли правильно, не нарушены ли контакты, а если разрушается, значит, непрочно сделано!
Алеша отнесся к этому серьезно, снова, пыхтя, завязал узлы, а потом подкатил автомобиль и притащил кусок веревки:
– Это проверочная машина и добавочный провод – проверять.
Я "пугаюсь":
– А как же Оленька, она же берется за провод, ее ток ударит!
– Нет, – снисходительно объясняет мой "главный механик", – у них же изоляция вот такая толстая! (Раздвигает пальчики сантиметров на шесть.)
– Ой, такой изоляции не бывает! – смеюсь я, но Алеша настаивает:
– Они же провода высокого напряжения, их надо подвесить так, а потом сверху… – начинает он фантазировать и вдруг внезапно смущенно улыбается, как будто сам ощущает, что заврался.
День клонится к вечеру. Все тихо-мирно, но тут ребята рассыпали коробочки с диафильмами и журналы. Я попросила их всё убрать и напомнила, что скоро спать. Сказала я это довольно спокойно и ушла.
Ребята принялись за уборку и, конечно… увлеклись кто чем. Братишки уткнулись в журналы, Оля занялась строительством из коробочек. Я вошла в комнату и сказала раздраженно и, как сообразила потом, глупо:
– Что же это такое! Вы убираете или так сидите? (Ну и вопрос! Хорошо, что ребята не слышат.) Алеша! Алексей! Кому я говорю! – Алеша нехотя отрывается от журнала и смотрит на меня отсутствующим взглядом. Тут я наконец спохватилась:
– Что ты там интересное нашел? Покажи и нам.
– Тут матросы на корабле, и капитан, и пушка, – сразу оживился Алеша. И все, конечно, сразу захотели посмотреть картинку, и мы минут пять слушали Алешины пояснения к ней.
Потом хватило одной фразы: "Ну, матросики, уберем все и успеем еще почитать немножко". Скоро все были в постелях, а я читала им сказку. И всем хорошо…
Комментарий 1983 года: Кажется, простая вещь: включись в игру или в то дело, которым заняты ребята, и тогда так легко "достучаться" до них, добиться того, что тебе нужно. Почему же выходит это нечасто? Нужно время понаблюдать, желание поиграть, умение вовремя и в лад войти в игру или всерьез отнестись к занятию малышей, без снисходительности и суеты.
01.05.1962 года
Мы идем по грязной дороге, много луж. Бабушка говорит то и дело:
– Алешик, смотри под ноги, шагай, вот, смотри, лужа.
Алеша (3 года) едва передвигает ноги и попадает все время в грязь.
– Ну что же ты! – начинает сердиться бабушка и предлагает мне: – Давай я его понесу, он устал.
И тут меня осенило (когда мы свернули с дороги):
– Алешик! Ты знаешь, бабушка и я видим плохо, а фонарей нет, ты уж говори нам, где лужи, чтобы мы в них не влезли…
И Алешу словно подменили – и куда усталость подевалась! Он стал глядеть под ноги и говорить: "Вот лужа, бабушка, не ходи по луже!" Они поменялись ролями!
Комментарий 1983 года. Меняться ролями – одно из любимейших занятий всех ребят. В роли "папы", или "мамы", или какого-то любимого героя они просто преображаются.
16.09.1964 года
Алеша (5 лет) съел украдкой оставленную папе конфету. Когда я обнаружила пропажу и возмутилась, Алеша на мое возмущение внешне никак не прореагировал.
Но когда спустя минут десять-пятнадцать он представился мне на кухне в качестве только что приехавшего "папы", я очень серьезно рассказала ему о том, что произошло с Алешей.
– Да, – важно, войдя в роль "папы", произнес Алеша, – он меня встретил и рассказал мне все.
– Ну и как же теперь быть, Боря? Ведь такого у нас никогда не бывало! Как ты думаешь, что же сделать?
– Ты знаешь, я думаю, надо было положить конфету повыше, чтоб он не достал, – поразмыслив, предложил Алеша-"папа".