За работу в выходной день надо давать потом два дня отгула - неофициально, конечно, иначе никто не пойдет. Задания руководства по основной деятельности отдела нужно выполнять либо задерживаясь допоздна, либо в выходные - и снова за отгулы, так как ИТР не положена никакая доплата. Разорвать этот замкнутый порочный круг нет никаких сил, и остается только воевать с кадровиками. Но и тут не все удается.
- Ну что там у нас с людьми? - спросил я Галю, как только она вошла с табелем, хотя отлично знал "что".
Из 38 сотрудников 8 имели справки, что им нельзя работать физически, хотя некоторых из них я встречал в дачных поездах с прямо-таки неподъемными рюкзаками, мешками, баулами, сумками, вязанками и еще черт знает с чем. Но справка - это документ, и никому не имеешь права сказать, что она липовая. Человек обидится. Три сотрудника были больны, двое - в отпуске, из двух групп отдела брать людей было никак нельзя - срочное задание. Словом, куда ни кинь - всюду клин. А выделять надо.
- Давай по "головам", - сказал я без всякой надежды на успех, взял "собачку" и написал первой свою фамилию - может, это вдохновит подчиненных. Потом были долгие переговоры с каждым в отдельности, обещания, угрозы, слова о долге, лесть, комплименты, посулы, а в результате набралось только 12 человек. Остальных троих, что наотрез отказались, я все равно записал и передал список в отдел кадров, не сказав, что полностью разнарядку не выполнил.
Пришлось потом для видимости ждать их у проходной базы, клясться тому же Тимофеичу, который был старшим, что вот-вот подойдут. Он поклялся, в свою очередь, уполномоченному райкома партии - и нас пропустили на территорию. Тимофеич умудрился втиснуть в общий счет троих отсутствующих, и теперь главной задачей было получить справку о том, что отработали столько-то человек.
- Женщины - налево, мужчины - направо, - скомандовала встретившая нас вся окольцованная золотом заведующая складом и повела к хранилищу.
Длинный ряд машин с капустой тянулся через всю территорию до ворот, прерывался и начинался снова за воротами. Бранились шоферы, которым никак не удавалось разгрузиться, на них никто не обращал внимания. Толпами ходили представители народного контроля всех уровней - от собственной группы овощной базы до городского комитета, сновали туда-обратно уполномоченные райкома партии и райисполкома и даже, говорят, только что уехал сам первый секретарь. Кроме них были секретари или их заместители каждой организации, которая принимала участие в работах.
А нашей "тете Элеоноре", как я почему-то сразу окрестил заведующую, было все равно. Она довольно быстро шла впереди нашей пестрой и уже успевшей порядком растянуться толпы и наконец пришла к складу - огромной многоэтажной железобетонной махине, похожей скорее на зрелищное предприятие, чем на хранилище.
- Вот тут будете работать, - бросила Элеонора и ушла. Мы вспомнили вереницу машин у ворот и загорелись желанием немедленно приступить к разгрузке, но не тут-то было. Машин у склада не видно, спросить, что делать, оказалось не у кого, так как бригадирша тоже ушла в помещение вместе с женщинами.
- Кури, ребята! - предложил наш главный художник, располагаясь на поддоне.
Мимо нас шли и шли люди. Много людей. Немало времени утекло, прежде чем поток их прекратился, и примерно столько же еще, прежде чем появилась наша начальница. Возле нее уже вились несколько человек - старшие групп зондировали "насчет справочек". Элеонора не обращала на них ни малейшего внимания, на что они, конечно же, нисколько не обижались - привыкли.
- Будете разгружать вагоны с картошкой, - сказала она. - Ждите, когда подадут.
- А скоро? - спросил художник.
- Не знаю. Сказано - ждать.
- А домой когда? - не удержался мой подчиненный, который недавно женился.
Народ заулыбался, а кладовщица не удостоила его ответом.
- Может, нам пока на капусту? - неуверенно предложил я, зная, что любое безделье разлагает и уничтожает личность вдвое, впятеро быстрее, чем самый тяжелый труд. - Вот там хвост какой…
- Это не ко мне, - ответила хозяйка. - У меня картофель.
Прошло часа полтора, приближалось время обеда, и начались разговоры о том, что и где к этому часу открылось. Вокруг оказалось немало интересных торговых точек, и не успел я моргнуть глазом, как двое моих ребят исчезли. На вопрос к остальным "куда" последовал дружный ответ - "сейчас придут".
Пришли они уже после того, как подали вагоны, разбираться было некогда, да, честно сказать, и не хотелось. И так все ясно.
Картошка оказалась груженной навалом, пополам с землей. Пришла Элеонора, принесла вилы с обломанными рожками, корзины. Подъехала на электрокаре миловидная девушка, все отреагировали и тут же узнали, что зовут ее Нина, она из НИИ, командирована сюда на время завозной кампании. Нина поставила каром контейнер, и нам велели наполнить его доверху исключительно стандартной продукцией - без болячек, срезов и земли. В этом случае, объяснила Элеонора, она сохранится чуть ли не до весны.
Работа закипела. Правда, почему-то все время кто-нибудь из нас оказывался лишним. Приходилось ждать то вилы, то корзину, то возвращения из хранилища кара с пустым контейнером. Вначале мы тщательно осматривали чуть ли не каждый клубень, памятуя о весне, но после того, как Элеонора отругала за медлительность, плюнули на весну и стали сыпать в корзины все подряд. Тем более что кладовщица пообещала отпустить, как только выгрузим вагон. А если не выгрузим ко времени - она не даст справку.
Прибежал Тимофеич, перепуганный. Без бумажки ему назавтра являться на работу никак нельзя - в парткоме спросят, что сделано на базе, и тогда несдобровать. Пришли народные контролеры, заглянули в вагон, спросили, из какого совхоза такой продукт, перекинулись несколькими фразами.
- Они же должны в контейнерах присылать картофель… - заметил один.
- Вот и присылают, - возразил другой, и оба направились в склад проверить, как потом выяснилось, правильность технологии закладки на длительное хранение.
Технология эта не соблюдалась. В акте контролеры отметили, что расстояние между контейнерами меньше положенного, что много картофеля нерастаренного, что температура в хранилище выше допустимой и т. д. Было обнаружено и несколько мешков отборного картофеля в другом складе, что недопустимо.
Прошло два часа с начала работы, как снова вышла заминка - остановился кар.
- Вот так и мучаюсь уже третью неделю, - пожаловалась Нина, стукнув кулачком по сиденью. - Час работаю, три стою.
Я пошел посмотреть, что делается окрест, благо знал эту базу уже несколько лет, работал как "привлеченный" на помощь строителям, когда только-только начиналась реконструкция. И вот теперь она была закончена. Вместо полуподвальных складов возвели капитальные здания, вместо естественной вентиляции в хранилища начали подавать холод, кладовщиков стали называть "мастерами хранения". Словом, перемены должны быть налицо.
Но оказалось, не все в прошлом. Как и прежде, самосвалы сваливали капусту, а инженеры и техники укладывали ее в бурты. Суетился "мастер хранения", следя за правильностью установки вентиляционных коробов, загнивала огромная куча листьев, остающихся после зачистки, множество людей толпилось вокруг бурта. "А ведь была запроектирована, кажется, механизация…" - подумал я, проходя мимо этого вчерашнего дня методов хранения.
Чуть дальше, внутри огромного зала, люди в сапогах, как и прежде, топтали в дошниках капусту, укладывали в бочки семенные огурцы. "Кто их будет покупать?" - подумал я, но спросить было не у кого - все работающие были такие же, как я сам, "привлеченные".
На подъездных путях базы скопилось множество вагонов - с грузом и порожняком. Бегал маневровый тепловозик, разводя их по разным веткам, - которые к дебаркадерам складов, которые - за ворота. У нескольких складов вагоны не открывали - пришли цитрусовые в рефрижераторах, а порядок их приемки совсем другой. Тепловозик посвистывал, бегал взад-вперед, но число вагонов, как мне казалось, не уменьшалось. Вместо выведенных за ворота тут же добавлялись новые.
"Наверное, интересно посмотреть сейчас на Москву сверху", - подумал я, представив, как к воротам каждой из баз 21 плодоовощной конторы стекаются людские моря, а потом ручейками растекаются по хранилищам, складам, буртам, площадкам, путям, воротам, мастерским. Через некоторое время они выходят из ворот, проломов в ограждениях, запасных калиток и даже перелезают через заборы. На их место приходят другие. И так каждый день. И у каждого в табеле стоит полновесная восьмерка, за все заплачено полновесным рублем.
…Народ успел пообедать, пока я ходил, причем было заметно, что не только поесть. Нина пока не появлялась, а время шло. Другой кар доставил нам несколько контейнеров, Элеонора велела наполнить их и позволила после этого уйти.
- Следующая смена разгрузит, - объяснила она и написала Тимофеичу справку, что мы отработали.
- А почему без объема сделанного? - спросил я, так как всегда возмущался таким подходом. Что сделано, то сделано, пусть пишет как есть.
- Тебе больше всех надо? - уставился на меня Тимофеич, и я не стал настаивать. В конце концов он старший, и мне наплевать.
- А не пойти ли нам в баню? - предложил художник. - Жены ничего не узнают, ведь до конца рабочего дня еще два часа…
- И действительно, - согласились многие, и компания заспешила к ближайшей станции метро.