- Нина Александровна, во-первых, возьмите себя в руки. Во-вторых, я вас очень прошу поезжайте домой. Не ищите собаку сами, этим вы можете только навредить.
- Но ведь как Верина собака могла оказаться у чужих? Как?
- Не волнуйтесь, мы это выясним. Завтра же.
- Ну… хорошо. Хорошо. Но как же быть дальше?
- Дальше поданное вами заявление о пропаже дочери принято. Вы могли бы с мужем подойти завтра на Луговую? К девяти утра?
- Конечно. Мы обязательно подъедем. К девяти?
- К девяти. Значит, завтра жду на Луговой. Где, вы говорите, свернул мужчина с Фифи? И ваша знакомая его потеряла?
- На проспекте Столетия.
- Хорошо. Завтра же начнем поиски. А вы езжайте домой. Слышите, Нина Александровна? Встречаемся утром. Спокойной ночи.
"Петропавловск-Камчатский"
Утром в УВД Тауров прежде всего зашел в угрозыск. Там сообщили: по данным транспортной милиции, Гаева из Дальноморска не вылетала, что касается поездов и морского сообщения - на женщину с внешностью Гаевой разослана ориентировка. Выслушав сообщение о голубом пуделе и записав примерные координаты неизвестного, замеченного вчера, лейтенант обещал как можно скорей организовать поиск. Тут же Тауров позвонил в следственный отдел; там сообщили: вопрос о возбуждении уголовного дела по факту фиктивного ремонта на "Петропавловске-Камчатском" уже решен. Дело принял к производству следователь Шалыгин. Вернувшись к себе, Тауров наконец увидел Кусова, тот, делая вид, что больше занят бумагами, сказал:
- Вчера, как ты ушел, я благополучно подсел к девочке по имени Лена. В серебристом платье. Зовут ее Лена Сойкина. Познакомились, станцевали пару раз. Все, как водится, очень мило. А когда перешли к "блондину", представляешь - застопорило. Не знает она его. Вообще не знает, без вариантов.
- Где они познакомились?
- Познакомились вчера вечером, у ресторана. Леночка стояла с подругой у входа, хотела пройти, мест не было. Выглянул этот блондин, предложил провести. Но - только ее одну. Узнал я о нем самые общие сведения. Зовут "блондина" Павлик, о возрасте она его не спрашивала. Правда, заходил разговор, что Леночка оставит ему телефончик. Но взять у партнерши телефон он не успел. Хоть счет оплатил, и то хорошо. В середине вечера вдруг исчез. Сказал, сейчас придет. Ну и идет до сих пор. Интересный блондин?
- Интересный. Понять бы, почему он ушел. И еще вчера в "Золотом роге" был некто Карганов Сергей Евсеевич. Знаешь такого?
- Еще бы. Крутой донельзя. Холостяк, дача, машина, дом полная чаша.
- И откуда все это?
- Официально у него художественное образование, работает по договорам. Рисует, оформляет спектакли. Но, думаю, источник денег у него другой. Карганов опытный картежник. Мелко не играет. И не только в карты - когда он появляется в бильярдной, там сразу освобождают центральный столик.
Обыск
На следующее утро квартира Веры Г аевой в присутствии понятых, родителей и представителей ЖЭКа была вскрыта.
Взявшись за книжный шкаф, Тауров тщательно просмотрел и перелистал все книги. Ничего интересного, кроме старых открыток, использовавшихся как закладки. На некоторых книгах в уголках проставлены инициалы "В. Г.". Скорей всего - "Вера Гаева". Правда, на одной из книг, "Литературных портретах" Моруа, в углу форзаца он нашел чью-то незнакомую подпись. Книга стояла в глубине, заставленная другими. Витиеватый росчерк, заглавная буква похожа одновременно и на Д и на Р. Вряд ли это Верина. Все-таки Р или Д? Если Р - книга может принадлежать Разину. Тогда - именно потому, что книга заставлена другими, Разин, проникший, допустим, в квартиру два дня назад, - мог ее просмотреть. Подошел к Гаевой:
- Нина Александровна, посмотрите, эта подпись вам знакома? Не Верина случайно?
Вгляделась.
- Нет. Верочкину подпись я знаю. Чужая эта подпись. Чья, не скажу, но чужая.
- А книга? Вы видели ее у дочери?
Тронула обложку.
- "Литературные портреты"… Что-то не помню. Вообще-то Верочка интересуется литературой, искусством. Но точно не знаю. Может быть, дали почитать?
- Наверное. Придется взять на экспертизу.
- Берите, конечно. Вы ведь лучше знаете.
Спрятав книгу в портфель, Тауров продолжил осмотр. Быстро оглядел журнальный столик: те же "Вог" и "Бурда", та же Цветаева, "Нидерландская живопись" лежит, как он ее положил в тот вечер на краю стола. Значит, после его ухода Вера ничего не трогала. Торопилась. Или ее торопили, - что одно и то же. Выдвинул вделанный в стол ящик - упаковка сигарет "Ява". Посмотрел - в упаковке осталось восемь пачек. Меньше половины. Три дня назад одна из пачек была предложена ему. Вера сказала, что не курит, запас для гостей. Или для гостя, который привык именно к "Яве"? Стоит запомнить. Перелистал каталоги и книги, перешел к платяному шкафу. Открыл одну из створок - аккуратно уложенные стопки белья. В соседнем отделении - плотно прижатые друг к другу плащи и платья. Повернулся:
- Нина Александровна, посмотрите, что взято? Вы ведь знаете вещи дочери?
- Да, конечно. - Гаева взялась за платья. Он отошел в сторону, неожиданно увидел блеснувший золотом черный атласный халат. Тот самый, в котором Вера его принимала. Стоящий рядом эксперт укладывал в портфель взятые образцы. Вера наверняка какое-то время была в этом халате после того, как он ушел. Тауров осторожно снял халат, передал эксперту:
- Можно будет отдельно заняться халатом?
В это время, закончив просматривать шкаф, Гаева повернулась:
- Некоторых вещей нет. Наверное, Вера их надела, когда уходила.
- Вы могли бы их перечислить?
- Пальто нет кожаного, сапог. Двух сумок.
- Продиктуйте, пожалуйста, Евгению Леонидовичу, он запишет.
Шабенко записал под диктовку все отсутствовавшие вещи. Осмотр квартиры закончился через час. Итог - в квартире не было найдено никаких особых ценностей, а также ничего подозрительного или указывающего на совершение преступления. Из документов - комсомольский и профсоюзный билеты и сберкнижка на имя Гаевой Веры Сергеевны с остатком на вкладе одна тысяча триста семь рублей. В квартире никаких пустот и тайников. Отсутствуют: дорожная сумка темно-синяя с клеймом "Трэвел", еще одна сумка такого же цвета поменьше, черное кожаное пальто, черные же сапоги, два платья, несколько кофточек, кое-что из белья и другой мелочи. Нет также паспорта и заводского удостоверения. Было решено, квартиру не опечатывать, а оставить на попечение родителей.
Уже после того, как все вышли и Нина Александровна, предварительно поставив верхний замок на предохранитель, запирала дверь, раздался телефонный звонок.
Гуров кивнул:
- Нина Александровна, пойдемте вместе. Вы снимите трубку и спросите, кто эго.
Они прошли в комнату. Гаева сняла трубку:
- Слушаю. - Посмотрела на Таурова. - Да, квартира Гаевой. Сейчас… Вас.
Тауров взял трубку:
- Олег? Что случилось?
- Случилось вот что. - Кусов на том конце провода медлил.
- Гнушев позвонил только что. Из Холмска. Мы с тобой думаем, что "Петропавловск-Камчатский" в рейсе? Так?
- Ну, так.
- А он говорит - "Петропавловск-Камчатский" ушел из Холмска в Дальноморск. Четыре дня назад. И давно уже стоит здесь.
- Это точно?
Более чем точно. Я позвонил в диспетчерскую, там говорят - "Петропавловск-Камчатский" четвертые сутки стоит в бухте Диомид. В судоремонтном заводе УТРФ. Ну я и подумал - тебя это заинтересует.
В бухте Диомид
Судоремонтный завод УТРФ в бухте Диомид в отличие от СРЗ Дальрыбхолодфлота был для Таурова чужим. Лункова, работник ОБХСС, занимающеюся заводом, он по телефону не застал. Поставив машину у проходной, прежде всего заглянул в комнату охраны. Предъявив начальнику ВОХР удостоверение, спросил:
- С капитаном Лунковым из ОБХСС знакомы?
- Конечно.
- Как только он появится, скажите я, Тауров, очень просил подождать его здесь. До моего прихода пусть никуда не уходит. Где стоит "Петропавловск"?
- Как выйдете, справа. У последнего причала.
Выйдя из проходной, Тауров довольно быстро отыскал стоящий у дальнего причала "Петропавловск": среди зимующих в бухте БМРТ, плавбаз и крабоконсервных заводов резко выделялся высокий матово-голубой борт. Подойдя ближе, разглядел и темно-синюю надпись на корме: "Петропавловск-Камчатский". Продвигаясь по территории завода вдоль берега бухты Диомид, самой южной бухты Дальноморска, узкой, извилистой, заставленной судами, подумал: "Петропавловск" отдал швартовы у заводского причала как раз в ночь, когда исчезла Вера.
Поднявшись на палубу, Тауров увидел плечистого здоровяка с затертой сине-белой повязкой на рукаве штормовки. Устроившись на краю накрытого брезентом трюма, вахтенный пил чай, для тепла обнимая горячую алюминиевую кружку ладонями. К его появлению здоровяк интереса не проявил. Лишь скользнул взглядом и, вздохнув, снова припал к кружке. Тауров бросил негромко:
- Прости, кореш, кэп у себя?
- У себя, где же еще.
Впустив Таурова в каюту, капитан "Петропавловска" внимательно изучил предъявленное удостоверение. Сверил взглядом лицо с фотографией, вернул.
- Понятно, Вячеслав Петрович. Если не знаете, меня зовут Белоусов Петр Прокопьевич. Садитесь, слушаю вас.
- Во-первых, меня интересует, почему вы раньше срока вернулись с промысла? И снова встали на ремонт?