Как много он сделал для нее! Вчера он в полной тьме вез ее в роддом, так как свободной машины «скорой помощи» не оказалось. Она стонала от боли и очень встревожила его. А потом Уильям проводил ее в палату и обещал ждать в коридоре, пока все не закончится. А все эти месяцы неустанной заботы о ней! Как он старался! С какой любовью и вниманием ухаживал за ней, помогал по хозяйству!
Каролина поняла, что не может нарушить данное слово, подвести его, обмануть. Она чувствовала зависимость от этого человека, его советов, дружеской и совершенно бескорыстной помощи. Сейчас она не представляла себе, как жить без него. А дочка? Ну что ж, у нее будет еще много детей. Каролина в этом не сомневалась. И года не пройдет, как она окажется здесь снова и родит малыша, который сделает счастливыми ее и Уильяма. А сейчас нужно поскорее решить этот ужасный вопрос и покончить с этим раз и навсегда.
Она уже давно привыкла начинать все с самого начала.
Каролина глубоко вздохнула, а затем решительно, словно опасаясь передумать, отдала ребенка миссис Джексон.
— Возьмите ее, — сказала она, — да побыстрее же!
Все, я подписала эту бумагу. А теперь уходите.
— Благодарю вас, миссис Миллер. — Миссис Джексон поспешно протянула руки к девочке. — Не сомневаюсь, что вы сделали правильный выбор. Могу ли я чем-нибудь помочь вам?
— Нет. — Каролина сжала зубы, чтобы не разрыдаться. — Нет, ничего. Просто скорее уходите. Уходите, уходите, уходите!
Только сейчас Каролина поняла, что та боль, которую она испытала вчера вечером, несравнима с тем, что ощущала она сейчас, расставаясь с дочерью. Она закрыла лицо руками, чтобы не видеть, как миссис Джексон выходит из палаты с ее ребенком.
В этот же день в германском госпитале неподалеку от Мюнхена лежал лейтенант Фитцпатрик. Он только что пришел в сознание, проведя несколько месяцев в состоянии комы и перенеся ряд операций. Ему тут же вручили письмо от Каролины Миллер, которое нашли в его кармане в тот день, когда он был сбит.
Из интервью с Кейт Фитцпатрик, помещенного в книге «Показной блеск», в главе «Два детства»
— Признаюсь вам откровенно, что Брендон был своеобразной забавой нашей семьи. В большей степени забавой, чем маленьким ребенком. Мы все портили его, четыре сестры и мама. Он был всегда нежным, добрым и очень любящим мальчиком. «У вас прекрасный ребенок», — часто говорил матери отец Митчел, друг нашей семьи, который постоянно навещал нас после смерти отца. Почему-то мы никогда не завидовали Брендону, а просто восхищались им. Странно, не правда ли?
В школе у него все складывалось далеко не так хорошо, как нам хотелось. Не из-за глупости, конечно, а из-за ужасающей лени он всегда получал плохие отметки. Но когда мама приходила в школу, все учителя почему-то очень хорошо отзывались о нем. Они утверждали, что он добрый, отзывчивый, думающий, щедрый. А самое главное, с ним было очень интересно говорить. Брендон обладал каким-то необъяснимым обаянием, причем с самого раннего возраста.
Мы были очень бедны, и нам не хватало самого необходимого. Но Брендон всегда получал больше, чем мы.
Ему доставалась лишняя порция еды и даже лакомства.
«Он быстро растет, — говорила мама, — ему нужно лучше питаться». Нам это не очень нравилось, но мы понимали, что мама права, и никогда не возражали. Я уже сказала вам, что он был для нас самой любимой забавой.
Разумеется, он мог бы учиться гораздо лучше, если бы захотел. Участвуя в спектаклях, он выучивал огромные тексты без особого труда. «Я уже все запомнил», — говорил он, посмотрев что-нибудь в театре. «Нет, — возражали мы, — это невозможно». Но он действительно запоминал, в чем мы неоднократно убеждались.
У него проявились необыкновенные актерские способности.