1.Горькие Мысли Собаки Аввы
– О чем задумалась, собака?
– О том, что наша жизнь клоака.
2.Эпитафия Доброму Доктору
– О, кто под камнем сим лежит?
– Я, добрый доктор Айболит.
Прохожий, что мирская слава!
Меня загрызла сука Авва.
3. Надпись на могиле Доброго Доктора,сделанная лапкой Обезьянки Чичи
Говорила ему: ты ее не лечи,
Она злая и подлая сука –
Ты бы лучше лечил обезьянку Чичи.
Тяжела мне с тобою разлука!
4. Послание Доброго Доктора Суке Авве и Обезьянке Чичис того света, полученное спиритическим способом
В принципе, Животные,
Здесь довольно мило:
Души беззаботные,
Ангелы из мыла.
Понимаю тебя, Авва:
Жизнь вонючая канава.
Очень по Чичи скучаю –
Загрызи ее, родная!
5.Плач Суки Аввы на могиле любимых
Любовь и смерть. Какая сила!
Где доктор? Где Чичи? Могила.
Одна сижу у их гробницы,
Как пес у вражеской границы.
Впрочем, насколько же Хвостов гуманнее и естественнее меня. У него и сука – "добрый человек". Но мои лирические отступления уже становятся нескромными и навязчивыми (интересно, как по-научному назвать подражание графомании – сугубое стихоплетство?)
Надо сказать, что история хвостовского баснописания сама похожа на притчу. В предуведомлении к собранию 1802 года граф признавался, что начал писать басни еще в "летах пылкой юности" под влиянием стихов Лафонтена, Геллерта и Сумарокова [Хвостов 1802: IV]. В поздние годы он вспоминал:
Наш первый Сказочник едва глаза смежил,
Харитам поклонясь, я с Розой подступил [III, 58].
"Сказочник" – это А.П. Сумароков, названный Хвостовым "славнейшим в сем роде на Российском языке сочинителем", "Роза" – первая известная нам притча Хвостова "Роза и Любовь", опубликованная наследником Сумарокова Н.П. Николевым во втором издании его комической оперы "Розана и Любим" (в письме к издателю Н.И. Новикову, сопровождавшем публикацию, Николев весьма хвалил "нового писателя", устремляющего "свои дарования не ко вреду, а к пользе своих соотечественников" [Берков: 197]). Басенки и сказки Хвостова печатались в журналах конца XVIII – начала XIX века и ни у кого не вызывали смеха. Как Вы справедливо заметили, громкую славу "самого бездарного, самого нелепого, самого глупого из русских поэтов" [Альтшуллер 2007: 188] Хвостову принесла воистину злосчастная в его творческой судьбе книга 1802 года (именно из нее черпали свое юмористическое вдохновение арзамасцы и их наследники). Но эта же книга, написанная Хвостовым в творческом состязании с Сумароковым и самим Лафонтеном (которого граф критиковал за излишнюю игривость), ввела в русскую культуру первой трети XIX века незабываемый литературный образ сочинителя – творца удивительного, ни на что не похожего мира. Сам он говорил о собрании своих притч так:
Вот книга редкая: под видом небылиц
Она уроками богато испещренна;
Она – комедия; в ней много разных лиц,
А место действия – пространная вселенна[цит. по: Морозов: LXXV, 77].
Знаменательно, что новое (исправленное и дополненное) издание хвостовских басен 1816 года открывалось виньеткой, изображавшей лавровое дерево, на ветвях которого висел медальон с портретом Хвостова (в другой интерпретации – Лафонтена), под деревом сидела муза со свирелью, а вокруг располагались разные звери. Под виньеткой была подпись, которую насмешники графа почему-то находили двусмысленной: "Все звери говорят, а сам молчит поэт!" Так уж получилось, что скромный сочинитель этой многоглаголивой комедии сам стал ее главным героем – притчей во языцех.
А зубастые голуби, похоже, существуют: "Семейство зубастые голуби (Didunculidae). Единственный представитель этого семейства, зубастый голубь (Didunculus strigirostris) есть наиболее оригинальная из живущих ныне форм голубиных" [АКЗП: 144]. Вроде остался он только на острове Самоа (если не считать незабвенной притчи Хвостова, конечно).
Г. Мютцель. Didunculus strigirostris (зубастый голубь) // Brehms Thierleben. Allgemeine Kunde des Thierreichs, Sechster Band, Zweite Abtheilung: Vögel, Dritter Band: Scharrvögel, Kurzflügler, Stelzvögel, Zahnschnäbler, Seeflieger, Ruderfüßler, Taucher. Leipzig: Verlag des Bibliographischen Instituts, 1882. S. 1.
Да и в русских загадках и пословицах, по Далю, такие птицы встречаются: "летели птицы, несли в зубах по спице: тилити, тилипи?", "ранняя птица зубки теребит (носок прочищает), поздняя глазки продирает"; или вот – "летит птица орел, несет в зубах огонь" [Даль: 189].
Но к чему это я все о зубах да о зубах? К тому, что мой добрый доктор Айболит уже завтра готов начать некую мучительно-дорогую процедуру, направленную на реставрацию той части нашего организма, коей мы отличаемся от птиц (за исключением Didunculus strigirostris).
Случились там поставлены силки, куды несмысленны валятся голубки.
4. Храм и беседка
Вырастет та Розочка –
Многое узнает:
Про поля далекие
И про океаны.
И узнает Розочка
Родину любить.Илья Виницкий
Дмитрий Иванович Хвостов был хорошим мужем, ибо был хорошим сыном. Он уважал своих родителей, посвящал им свои произведения и свято чтил их память до самой своей кончины.
Род Хвостовых старинный, ведущий свое начало от прусского маркграфа Аманда Бассавола (Волка), приехавшего в 1267 году из Цесарской земли служить великому князю Даниле Александровичу (сыну Александра Невского) [ОГ: 35]. Тогда же, по родословным сказаниям, на службу к русским великим князьям пришли и предки Романовых (Камбила-Кобыла) и Пушкиных (Радша): может быть, немцы, а вернее пруссы, бежавшие от тевтонских крестоносцев. Бассавол, получивший при крещении имя Василия, был назначен московским наместником. Праправнук его Алексей по прозвищу Хвост был также московским начальником (тысяцким). В 1357 (6864) году он был убит на центральной площади города при таинственных обстоятельствах – "дивно некако и незнаемо, аки не от кого-же и никем-же" (историки полагают, что погиб он в результате боярского заговора, подобно князю Андрею Боголюбскому, умерщвленному боярами Кучковичами). Любившие Хвоста московские жители взбунтовались "того ради убийства" и заставили бояр бежать из города с женами и детьми. Потомки этого Хвостова столетиями "служили Российскому Престолу Стольниками, Воеводами, Стряпчими и в иных чинах, и жалованы были от Государей поместьями" [ОГ: 35].