Фразема Им. п. + Тв. п.
Тавтологические сочетания имен Им. п. + Тв. п. представляют собой различные модели, которые отличаются значением, позицией в предложении, ограничениями на лексическое наполнение компонентов, а также выполняемыми функциями в речи. На основании анализа языкового материала можно выделить шесть случаев, причем четыре из них – функционирования данного сочетания в пределах одной предикативной единицы, а шестой случай требует облигаторности полипредикативной конструкции.
1. Клин клином вышибать (выбивать) – уничтожать результаты какого-либо действия или состояния теми же средствами, которые это действие или состояние вызвали (Фразеологический словарь русского языка / под ред. А. И. Молоткова [Молотков 1978]). Данный фразеологизм тавтологического типа не содержит тавтологической аномалии. Значение объекта и орудия задаются валентностью глагола (что делается при помощи чего?). Тавтологический повтор семантически оправдан значением данного фразеологизма. Так как фразеологизм широко употребителен в русском языке, то в речевой практике он зачастую употребляется с вербально незамещенным предикатом. По этому же образцу строятся и тавтологические обороты с другими лексемами, которые имеют то же значение, причем актуализируется семантика объекта и орудия. Эта модель тавтологической конструкции обычно используется с вербально выраженным предикатом, хотя встречаются случаи и имплицитности предиката. Ср.:
(18) Алмаз алмазом гранится, плут плутом губится (В. И. Даль. Пословицы русского народа).
(19) Клин только клином, подобное – подобным: приказу, распоряжению нужно противопоставлять письменное распоряжение вышестоящих инстанций или ссылку на соответствующий параграф инструкции (Ю. Даниэль. Письма из заключения).
(20) Так сказать, подобное – подобным, фантастическое – фантастическим… (А. Стругацкий, Б. Стругацкий. За миллион лет до конца света).
Следует отметить, что лексическое наполнение позиции Им. п. + Тв. п. имеет определенные ограничения, обусловленные лингвистическими и, прежде всего, экстралингвистическими факторами. Лингвистическая причина связана с семантикой эксплицитного или имплицитного предиката, который должен обладать объектной и орудийной валентностью. Следовательно, в позиции тавтологических имен могут оказаться любые существительные, способные выполнять семантическую функцию объекта и орудия. Экстралингвистическая причина ограничений опирается на здравый смысл и жизненный опыт говорящего. Так, нельзя *стол делать столом. Но, вероятно, возможно ?стол разбивать столом. Можно было бы предположить, что предикат должен обозначать деструктивное действие, хотя этому противоречат такие примеры, как рецепт лечения похмелья: Подобное лечится подобным. Справедливости ради надо отметить, что в этом примере все-таки идет речь о разрушении, изменении существующего положения дел.
2. Вторая модель имеет значение сравнения и также функционирует в пределах одной предикативной единицы. Но в отличие от первой модели здесь это сочетание уже синтаксически не свободно, является именной частью сказуемого. Рассмотрим примеры (21) и (22):
(21) – Ты, Ваня, человек очень умный, – пытаясь нашарить в темноте засов, говорил председатель заплетающимся языком. – С виду дурак дураком, а приглядеться – ум государственный (Вл. Войнович. Жизнь и необычные приключения солдата Ивана Чонкина). С виду дурак дураком = похож на дурака.
Ты знала Зинку-то Хромову? Палка такая ходила, волосы седила… <…> Доска доской, ничегошеньки нет, и вот – пожалуйста (В. Шукшин. Хахаль) Доска доской = плоская, как доска.
(22) Витьку мать выходила из последних сил, все распродала, но сына выходила – крепкий вырос, ладный собой, добрый… Все бы хорошо, но пьяный – дурак дураком становится (В. Шукшин. Материнское сердце). Дурак дураком = ведет себя как дурак.
В качестве лексического наполнения здесь возможны любые лексемы, которые ассоциативно можно связать с объектом сравнения. Интересно отметить, что во всем собранном языковом материале в качестве объекта сравнения выступают только живые существа, чаще всего люди. Вероятно, здесь ограничения накладываются на объект сравнения.
3. Также функционирует в пределах одной предикативной единицы. При структурной и семантической близости приобретает дополнительную нагрузку: передает интенсивность признака, качества, свойства.
(23) Трепач он был, тесть-то. Дурак дураком. Ботало коровье. Жил, правда, крепко (В. Шукшин. Билетик на второй сеанс).
(24) Только что вот богатый, денег много, а ежели подумать и разобраться, то мужик мужиком (А. Чехов. Вишневый сад).
(25) Николай Аполлонович оставался, конечно, подлец подлецом, но и газетный сотрудник Нейнтельпфайн – вот тоже! – скотина (А. Белый. Петербург).
(26) Дурак дураком, а дело говорит (А. Вампилов. Прошлым летом в Чулимске).
(27) А майор попался дурак дураком! (В. Астафьев. Веселый солдат).
В отличие от предыдущего типа здесь при помощи тавтологической конструкции субъект не сравнивается с кем/чем-либо, а ему приписывается какой-либо постоянный признак в высшей мере его проявления. Подобное значение данной конструкции отмечалось в синтаксисе А. А. Шахматова (означает "полноту проявления признака, выраженного существительным" [1941: 56]). Возникает вопрос о критериях разграничения этих двух типов. Представляется, что формальным показателем может быть глагольная связка (эксплицитная или имплицитная): в случае значения сравнения она может быть со значением становления, проявления какого-либо признака (с виду, становится и под.); в данном же случае связка обычно вербально не выражена, так как это глагол быть в настоящем времени.
Наполнение компонентов ограничивается существительными, в лексическом значении которых есть признаковые семы. Дурак дураком = ‘полный дурак, подлец подлецом = ‘настоящий подлец’, ‘окончательный подлец’. Лексемы в данной конструкции обычно имеют негативную оценочную коннотацию. Сомнительной представляется фраза: *Он был талант талантом!
В следующем случае конструкция Им. п. + Тв. п. функционирует только в составе полипропозитивного и полипредикативного предложения, части которого соединены либо бессоюзной связью, либо сочинительным союзом с противительным значением. Тавтологическая конструкция основана на синтаксической неполноте. Ср. Дружба дружбой, а табачок врозь. – Дружба остается дружбой (ее никто не отменяет, не разрушает, т. е. постулируется ее "статус кво"). Предикат может быть вербально выраженным:
(28) Я понял, что для Тимохи не было утешения и в сознании, что он пострадал за общее дело: мир оставался миром, грех грехом, земля землей, его судьба ни в какой связи ни с какими большими делами не состояла (В. Короленко. Марусина заимка).
Но так как в подобной модели предикат всегда имеет только одно значение, он в силу своей очевидности обычно опускается.
Можно выделить несколько вариантов этой модели.
А) Значение согласия, выражаемого тавтологической конструкцией. Причем для говорящего согласие не является самым актуальным в высказывании, а используется им для достижения основной цели.
(29) Помилуйте, я вас совсем о другом прошу, а вы мне пеньку суете! Пенька пенькой, в другой раз приеду, заберу и пеньку! (Н. Гоголь. Мертвые души).
Говорящий не заинтересован в приобретении пеньки, но он выражает "отсроченное" согласие, обещание (пеньку, само собой, разумеется, возьму, но в другой раз), для того чтобы вернуться к интересующему его предмету разговора. Говорящий при помощи этой конструкции "выстраивает" коммуникацию, возвращает беседу в нужное русло, совершая при этом "коммуникативное поглаживание" адресата. Вероятно, в подобных случаях можно говорить о текстообразующей функции данной конструкции.
Б) Тавтологические конструкции в обеих предикативных единицах. Семантика – противительно-сопоставительная.
(30) Но, оказывается, любовь любовью, а пенсия пенсией (Ф. Павлов-Андреевич. Бег).
Противительно-сопоставительный союз а может быть имплицитным:
(31) Праздник был в самом разгаре: война войной, обед обедом (С. Осипов. Страсти по Фоме).
(32) История историей, война войной, Пенза Пензой (А. Мариенгоф. Мой век, мои друзья и подруги).
В) Тавтологическая конструкция только в первой предикативной единице. Семантика противительно-сопоставительная:
(33) Война войной, а права человека в Америке святы (Известия, 2001).
Г) Тавтологическая конструкция только в первой предикативной единице. Семантика – противительно-уступительная.
(34) Шутки шутками, но болезнь в значительной мере подорвала мое здоровье, единственным утешением было то, что я похудел на двадцать килограммов (Л. Утесов. Спасибо, сердце!).
Интересно отметить, что среди примеров нам не встретились тавтологические конструкции в обеих предикативных единицах с противительно-уступительной семантикой.