1. Inozemcev Vladislav. "Ispytanie kul’turoj", in Sejla Benhabib (ed.), Pritjazanija kul’tury. Ravenstvo i raznoobrazie v global’nuju jeru. Moscow: Logos Publ., 2003. P. VII–XXX. (in Russian).
2. Iskhakov Damir, Izmajlov Iskander. Jetnopoliticheskaja istorija tatar (II – seredina XVI vv.). Kazan’: RItZ "Shkola" Publ., 2007. 356 p. (in Russian).
3. Kanzhungu Ozhvaldu Zhoze. "Osobennosti samosoznanija afrikancev v kontekste rodovyh tradicij i sovremennyh tendencij obrazovanija jetnosa (na materialah izuchenija mentaliteta angol’cev". Abstracts of Diss., Moscow Pedagogical University, 2011. 24 p. (in Russian).
4. Ovchinnikov Alexandr. ""Národy" v realijah tradicionnoj kul’tury: ob‘jektivnaja reaPnosť ili "glavnyj mif" nacional’nyh istorij?", Vestnik Kazanskogo tehnologicheskogo universiteta 17 (2014). P. 307–312. (in Russian).
5. Redkliff-Braun Al’fred Reginal’d. Struktura ifunkcii v primitivnom obshhestve. Ocherki i lekcii. Moscow: Izdatel’skaja firma "Vostochnaja literatura" RAN Publ., 2001. 304 p. (in Russian).
6. Sultanov Il’shat. "Právo narodov na samoopredelenie i opyt ego realizacii: politiko-pravovoj analiz". Diss., Russian Presidential academy of state service, Moscow, 2001. 214 p. (in Russian).
7. Topychkanov Petr. "Formirovanie statusa religioznyh men’shinstv Juzhnoj Azii vo vtoroj polovině XX – nachale XXI vekov (na primere Indii i Pakistana)". Diss., Moscow State University, 2009. 305 p. (in Russian).
II. Вариации национализма: политические и конфессиональные координаты
Идея патриотизма и ее итальянские истоки
Юсим М. А.
Слово "патриотизм" возникло впервые в Европе, и Италия вместе с Грецией является его родиной. Однако у всех народов и у всех людей есть свои "патриотизмы", то есть любовь к тому месту, где они родились.
Во всяком случае, само это слово и связанные с ним представления входят в арсенал европейской культуры, и по мере ее утверждения в Новое время они распространились и в других регионах мира. Поскольку сегодня идея патриотизма в своих разных приложениях (национальный вопрос, суверенитет, право наций на самоопределение, "воспитание патриотизма") довольно актуальна, мне кажется интересным исследовать, какое значение и с какими вариациями вкладывается в это слово и как по-разному может пониматься патриотизм.
Что касается Италии, то достаточно сослаться уже на этимологию понятия "патриотизм", которое восходит к латинскому слову "patria", то есть "отечество" и в широком смысле означает любовь к отечеству ("к отеческим гробам", по выражению поэта), готовность отстаивать его интересы, его территорию, часто даже ценой собственной жизни ("Dulce et decorum est pro patria mori").
Эти пункты были разработаны в древнеримской идеологии и так или иначе связаны с республиканским строем, потому что отечество – это все-таки общее достояние, хотя позднее появились такие варианты, как "престол-отечество", "за царя и отечество", дополняющие "жизнь за царя". Это уже два варианта политического понимания патриотизма: патриотизм как отстаивание интересов народа – "блага народа", общего блага (например, патриотизм солдат Французской революции – "вперед, сыны Отчизны милой", кстати, явно подражающий античному идеалу) и монархический патриотизм вассально-служилого толка (который мог вдохновлять как раз противников упомянутых санкюлотов).
Если углубляться в нюансы, то, пожалуй, окажется, что "патриотизмов" – бесчисленное количество, то есть как минимум столько, сколько есть отечеств, мест обитания коллективных индивидов, не говоря уже об изменениях наполнения понятия "патриотизм" в истории со сменой эпох и поколений и собственно о различиях в социальной, политической, культурной, художественной, конфессиональной и прочих его трактовках.
Если отталкиваться от самых общих смыслов и возводить понятия к более широким классам, то применительно к патриотизму получается, что это одно из проявлений самого основного чувства, присущего всему живому – ощущения "Я", эгоизма, которое определяет наши поступки со всевозможными преломлениями. В случае патриотизма это – чувство причастности к коллективу, рождающееся в человеческих обществах на этнической и политической почве; это одна из высших ценностей, вытекающая из инстинкта продолжения рода, одного из главных инстинктов эгоизма, наряду с самосохранением.
Патриотизм – одна из высших моральных ценностей, при этом патриотизм, как чувство национальной обособленности, у разных народов бывает выражен с прямо противоположным знаком, поэтому к общечеловеческим ценностям его можно относить, наверное, с большой натяжкой.
Не буду углубляться дальше в общие рассуждения, связанные с патриотизмом. Сказано достаточно, чтобы понять, что изучение патриотизма может и должно сопровождаться историческими исследованиями зарождения и бытования этого понятия в разных местах и в разное время.
Как я уже упомянул, современное понимание патриотизма восходит к раннему Новому времени и связано с появлением в Европе национальных государств или гражданских наций, объединенных более или менее ограниченной территорией, собственной властью, правительством, административной системой, законами, языком и произрастающими на его почве культурными феноменами.
В таком, более узком, понимании идея патриотизма довольно молода и насчитывает от силы две-три сотни лет; применительно к XVI–XVII вв. правильнее говорить о ее зарождении и формировании, поскольку она сменяет более ранние, средневековые представления о гражданском (человеческом, цивилизованном) обществе, этносе и власти, из которых тоже вытекал своего рода патриотизм или любовь к своим корням.
Поскольку в Италии раньше всего стали происходить перемены, ведущие к Новому времени, и не только и не столько в экономической и социальной сферах, сколько в первую очередь в духовной, логично предположить, что и в части патриотических идей итальянцы оказались "впереди всей Европы". Действительно, в Италии не был полностью забыт ни римский республиканизм, ни тем более величие Римской империи, которое так или иначе пытались возродить на протяжении Средневековья. Но к этому добавилось и центральное положение Рима как столицы западного христианства.
Общеизвестно, что по меньшей мере до Ренессанса, а возможно и до начала XIX в. в раздробленной Италии локальный патриотизм преобладал над общеитальянским (что дает о себе знать и по сей день). Население Апеннинского полуострова делилось на "нации" в средневековом смысле этого слова ("нация" как "жители более или менее самостоятельных исторических областей" – венецианцы, флорентинцы, ломбардцы); но "нацией" называли и семью. Еще более важной была принадлежность к городу, потому что все города, даже самые мелкие, постоянно враждовали и вели войны между собой.
Патриотические нотки в суждениях об Италии в целом можно найти и у Данте, и у Петрарки, но на рубеже XVI в. эта тональность усилилась – вероятно, с началом Итальянских войн, которые, правда, не привели к созданию итальянской нации в современном смысле слова, но стали предпосылкой ее формирования. Обычно этот процесс связывают с эпохой Рисорджименто, но, говоря об истоках, вспоминают именно начало заката Возрождения, и прежде всего Макиавелли и Гвиччардини.
Опираясь на их тексты, я хочу указать некоторые характерные черты этого специфического итальянского ренессансного патриотизма.
Во-первых, это отнесение всех неитальянцев к варварам. Французы (галлы) прежде всего выступают в этой роли (понятно почему – началом Итальянских войн послужил приход Карла VIII в 1494 г.), но это также и немцы, испанцы и прочие народы.
Можно счесть эту военную тематику другой особенностью итальянского патриотизма того времени, правда, патриотизм исторически всегда связан с войнами, и эта черта не очень специфична. Патриотические идеи питались войной, все современные нации рождались в войнах, и чаще всего в качестве объединителей выступали монархи, искоренявшие врагов внешних и внутренних.
Во всяком случае, осуждение наемничества, широко известное по трудам Макиавелли, прямо вытекает из противопоставления корыстных и ненадежных "солдат" народной "милиции" ополчению.
От этого можно перейти к следующей черте, связанной тоже со стереотипом, восходящим к античности, но широко распространившимся позднее – стереотипом "неиспорченного дикаря", представляющим собой обратный по отношению к "варварству" принцип, принцип верности природе, основанный на идее порочности городской цивилизации, на предпочтении простых и отчасти грубых нравов изнеженности и утонченности и т. п. Этот мотив представлен у Макиавелли, но он, сопоставляя язычество с христианством, ограничивается призывами истолковывать последнее в духе доблести, не оставляя мир на растерзание "мерзавцам". Это все же аргумент в пользу "варваров" и в укор итальянцам.