Я ежедневно касалась его тела, но сейчас, когда он просунул мою руку под простыню, туда, где у него росли мягкие курчавые волосы, испытала совсем другое, не знакомое мне чувство. Да и сам он был совершенно другим. Горячим, но не от температуры. Дышал прерывисто, но не бредил.
Он задрал мою юбку и потянул меня на себя. Я даже не успела напомнить ему о ране, потому что он сдвинул вверх лифчик и обхватил губами сосок. Я не могла произнести ни слова и, словно завороженная, отдалась…
Услышав телефонный звонок, Элизабет испуганно вскочила, стараясь унять сильно бьющееся сердце. Она несколько раз глубоко вздохнула и все еще дрожащими руками сняла трубку.
— Алло.
— Привет. Это я. Что-нибудь случилось? — раздался в трубке голос Лайлы.
— Нет, все в порядке.
— Голос у тебя какой-то странный.
— Просто я занята.
— Новыми фантазиями? Лиззи, они сногсшибательные.
Целых три дня от Лайлы не было ни слуху ни духу, и Элизабет решила, что ее опусы либо слишком уж отдают графоманством, либо просто не понравились Лайле. Итак, как писательница она не состоялась и восприняла этот факт со смешанным чувством досады и облегчения.
— Ты просто щадишь мое самолюбие, — сказала Элизабет сестре.
— Вовсе нет. Господи Боже мой, Лиззи, я и представить себе не могла, что у тебя такое богатое воображение по части эротики. Я без конца перечитывала твои фантазии, и каждый раз не без удовольствия.
— Но ты моя сестра и любишь меня. Вполне естественно, что ты…
— Ты права. Но чтобы убедиться в справедливости собственного мнения, я дала, их почитать четырем своим коллегам.
— Совершенно напрасно!
— Успокойся. Я не назвала им автора. К тому же они ни за что не поверили бы, что это ты, моя маленькая мышка.
— Благодарю, — сухо произнесла Элизабет.
— В общем, не только женщины, но и мужчины, прочитавшие их…
— Ты их давала читать мужчинам!
— Ты же знаешь, женщины пока не установили монополии на рынок фантазий, — возразила Лайла. — И я подумала, что неплохо узнать, какое впечатление твои фантазии произведут на мужчин. И надо сказать, впечатление оказалось соответствующим. Сейчас они уже на пути в Нью-Йорк. Рукописи, а не мужчины, — пояснила Лайла, смеясь.
— Ты их отправила?
— Да, чтобы ты не передумала и не помешала мне! Я сама их печатала, наделав при этом кучу ошибок, хотя старалась так, что даже руки стали скользкими от пота… Надеюсь в скором времени получить от тебя еще что-нибудь в этом роде?
— Еще? Кто тебе сказал, что будет еще?
— Я говорю. Ты — талант и не ограничишься двумя фантазиями.
— Талант, пожалуй, тут ни при чем. Да и времени не хватает на это, — произнесла Элизабет нерешительно. — К тому же у меня в субботу свидание.
— Ты шутишь? — взвизгнула Лайла. — Кто он? Тот тип с клеткой для цыплят?
— Это была не клетка, а маленький вольер для ирландского сеттера. А типа зовут Тэд Рэндольф. Но свидание у меня не с ним. — Она не стала рассказывать сестре о прошлой субботе и Осеннем фестивале, поскольку та тотчас же сделала бы неправильный вывод. Сказала бы, что Тэд пошел не ради детей, а ради нее. — Адам Кэйвано пригласил меня на ужин.
— Неужели? Ну, дорогая сестричка, это может послужить великолепным сюжетом для следующей истории. Запомни все, до мельчайших подробностей.
— Лайла, это всего лишь ужин.
— Который, если ты правильно себя поведешь, может затянуться до завтрака, а то и до обеда. — Элизабет не удержалась от возгласа возмущения, но Лайла, как ни в чем не бывало, продолжала: — Хватит быть паинькой. Пора реализовать свои фантазии. Развлекайся, но только не влюбляйся в Кэйвано.
Лайла отвалила вскоре после того, как заручилась обещанием сестры подумать о своей дальнейшей писательской деятельности.