— Затем помог Элизабет выйти из-за стола и, наклонившись к ней, спросил: — А как насчет развлечений на открытом воздухе? Мы примем в них участие?
— Полагаю, что да. Хотя бы ради Мэтта, пусть не думает, что зря таскал с собой куртку.
Тэд рассмеялся, обнял ее за плечи и на мгновение прижал к себе, причем сделал это чисто по-дружески, без всякой задней мысли. Так что не было никаких причин для сердцебиения. Абсолютно никаких. Вряд ли он собирается лечь с ней в постель. Иначе не стал бы рассказывать, как и с кем переспал, такими вещами делятся обычно с приятелями. Так что, похоже, их отношения могут быть только дружескими, а никак не любовными.
Но Тэд, очевидно, об этом не знал.
— Осторожно, — предупредил он, когда Элизабет оступилась на неровной поверхности спортплощадки. Затем пропустил свои пальцы сквозь ее пальцы, и их руки сомкнулись. Рука Элизабет оказалась зажатой между его боком и рукой, а локоть Тэда оказался вдавленным по меньшей мере на дюйм в ее грудь. Время от времени, по твердому убеждению Элизабет непреднамеренно, он слегка касался ее соска, и сосок уже затвердел, категорически опровергая теорию о дружеских отношениях.
— Можно нам прокатиться на стоге сена, мам?
— Конечно, — ответила мать тонким, каким-то чужим голосом.
Дети взобрались на повозку, запряженную лошадью. Однако извозчик возразил:
— Извините, но я не могу взять на себя ответственность за детей, пусть поедет с ними один из родителей.
— Ничего страшного, — ответил Тэд. — Мы тоже собирались покататься.
Он поднялся на повозку и подал руку Элизабет, совершенно растерявшейся. Она даже не заметила, как все это произошло. Те, кто уже был в повозке, а также стоявшие за ней в очереди с интересом наблюдали за ней. И она должна была либо устроить Тэду сцену, либо, схватившись за его руку, подняться на повозку. И Элизабет предпочла последнее — из двух зол выбирают меньшее.
Убедившись в том, что Мэтт с Миган уселись достаточно надежно, он отыскал свободное место в сене для себя и Элизабет. Она подоткнула подол юбки, стараясь не касаться его своим бедром.
— Правда, здорово, мам? — крикнула Миган, и все взоры обратились к Элизабет.
— Просто превосходно, — ответила она с вымученной улыбкой, чувствуя, что рука Тэда лежит на перекладине повозки, и стараясь ее не касаться. Никогда еще ей не доводилось сидеть в такой застывшей позе.
Служащий попытался максимально использовать все возможности повозки и попросил:
— Потеснитесь, пожалуйста, чтобы всем хватило места. Мадам, не могли бы вы сесть к мужу на колени?
Элизабет поняла, что он обращается к ней, и содрогнулась от ужаса, продолжая сидеть неподвижно, словно китайский болванчик. Все повернулись к ней с осуждающим видом, словно хотели сказать: «Нечего портить другим удовольствие и задерживать отправление».
— Элизабет?
Она слышала тихий голос Тэда, похожий на ласковое дуновение ветерка, у самого своего уха, но даже не подняла глаз. Однако не издала ни звука, чувствуя себя совершенно беспомощной, когда он приподнял ее и посадил к себе на колени.
— Благодарю. — Кучер закрыл заднюю дверь, уселся на самом верху и взялся за вожжи. Слегка хлестнув лошадь, он обернулся, предупредив: — Осторожно, граждане. Трогаемся.
Повозка с трудом сдвинулась с места, Элизабет потеряла равновесие и буквально рухнула на Тэда, при этом зад ее оказался у него между ног. Она слышала, как он хмыкнул не то от удовольствия, не то от боли, сама не зная, что предпочтительнее.
— Слышала, мам, что сказал тот мужчина, который усаживал нас в повозку? Он подумал, что Тэд — твои муж.
— Вот было бы здорово, — вклинился в разговор дьявол с черно-красным лицом. — Тогда у меня был бы настоящий папа, а не тот, что живет на небе.
Элизабет с тихим стоном закрыла глаза и молила Господа, чтобы он сделал ее невидимкой.