Вилка со звоном упала на тарелку Элизабет.
— Ты действительно сделал это? Не может быть! — вскричала Элизабет, на миг потерявшая дар речи.
Мэтт с опаской посмотрел на нее и кивнул.
— Да. Сегодня днем.
— А что он ответил? — Элизабет боялась услышать ответ.
— Сказал, что непременно пойдет.
Чтобы не произнести нелестные слова в адрес соседа, Элизабет плотно сжала губы.
— А почему ты не посоветовался сначала со мной? Просто не верится, что мой сын способен на такое.
— Она сказала, что я могу это сделать.
— Кто «она»?
— Учительница. Мисс Блэнчард. На фестиваль придут все папы и мамы. А у меня нет папы. Вот я и спросил, можно ли привести кого-нибудь другого, и учительница сказала, что можно. — Нижняя губа у малыша задрожала. — Но ты не хочешь, чтобы Тэд пошел с нами. Не дашь нам как следует повеселиться. Ты нехорошая! Самая нехорошая мама на свете.
Весь в слезах малыш выбежал из-за стола, на ходу опрокинув стакан с молоком. Элизабет не стала его задерживать, уронив голову на руки. Она отрешенно наблюдала за тем, как молоко медленно стекает со стола, образуя на полу маленькое озеро. У нее не было ни сил, ни желания встать и вытереть лужу.
Когда Мэтт начал ходить в бесплатный детский сад, он долго не мог понять, почему у всех детей есть папы, а у него нет, даже такого, который живет отдельно, вообще никакого. Мэтт был совсем маленьким, когда Джон погиб, и не помнил его. Элизабет часами объясняла сыну, что такое смерть и почему с ними нет папы, но пятилетнему малышу трудно было это понять, а тем более с этим смириться.
— Мам, весь пол в молоке. Хочешь, я вытру?
Элизабет приподняла голову и ласково провела рукой по прямым, цвета спелой пшеницы волосам дочери.
— Нет, дорогая. Большое спасибо! Я сама вытру.
— Я говорила Мэтту, что надо спросить у тебя разрешения.
— Я с ним поговорю, пусть только успокоится.
— Ты разрешишь Тэду пойти с нами?
Печальный тон дочери поразил Элизабет в самое сердце. Каждой девочке нужен отец, и Миган его очень не хватало.
— Конечно, он может пойти, — услышала она собственный голос и заставила себя улыбнуться.
Вымыв посуду, Элизабет отправилась искать сына и нашла его в детской. Он лежал на кровати с плюшевым медведем под мышкой. От высохших слез на щеках остались бороздки. Элизабет села на край кровати и, наклонившись, поцеловала сына.
— Извини меня. Я не должна была сердиться. — Он промолчал, едва сдерживая готовые вырваться рыдания. — Я просто удивилась, вот и все. — Элизабет объяснила, почему он должен был прежде посоветоваться с ней. — Но сейчас, я думаю, все в порядке.
Глаза Мэтта засияли.
— Значит, он может с нами пойти?
— Если захочет.
— Вот здорово!
«Да уж конечно», — подумала Элизабет. Она уложила детей и решила сходить к Тэду. Может, ему совсем не хочется идти на этот карнавал и он делает это лишь из жалости к детям, лишенным отцовской ласки. Она должна дать ему возможность достойно отказаться от приглашения, тем более что ей совсем не хочется видеть его там.
Элизабет сняла фартук, подкрасила губы и пошла по темной лужайке. Тэда она застала на веранде в кресле. Всю прошлую неделю он стеклил веранду, чтобы утеплить ее на зиму. Свет от телевизора падал на стол, где стоял поднос с остатками ужина, состоявшего из куска мяса и банки пива.
Но Тэд не смотрел телевизор, а читал какой-то журнал. Интересно, что за журнал? Может, специально для мужчин, с голыми женщинами? В таком случае время для визита самое неподходящее. Но коль скоро она зашла так далеко, необходимо довести дело до конца, и как можно скорее, чтобы раз и навсегда с этим покончить. Он заметил ее, только после того как она постучалась, и пристально посмотрел на нее своими голубыми глазами-лазерами.