Мышцы играли под гладкой кожей при каждом движении. Прядь влажных от пота волос упала на лоб. Мэтт что-то сказал ему, и Тэд рассмеялся, запрокинув голову и показав сильную загорелую шею. Вот он распрямился, стряхнул опилки с джинсов, плотно облегавших его бедра, что не ускользнуло от Элизабет.
— В чем дело? — Лайла подошла сзади и тоже взглянула в окно, дыша Элизабет в затылок. Обе смотрели на Тэда, покуда он, взвалив себе на плечо свое хитроумное изобретение, не скрылся с ним в гараже, сопровождаемый Мэттом и Миган.
Пока Элизабет готовила кофе, Лайла с ехидной миной обратилась к сестре:
— Ничего себе пожилой. — И она захихикала.
— Я же сказала, что не знаю его возраста.
— Лиззи, такие мужчины, как этот, не стареют, а зреют. Пусть ему, черт возьми, все пятьдесят, даже сто пятьдесят, но как выглядит!
— Мне совершенно все равно. Ты, кажется, забыла об этом.
— Какие у него глаза?
— Если не ошибаюсь, голубые.
«А может быть, синие, с искоркой, переливающиеся», — подумала Элизабет.
— Чем он занимается, вернее, чем зарабатывает себе на жизнь?
— Хм, у него цементный завод, насколько мне известно. Кто-то из соседей сказал, еще когда господин Рэндольф переехал сюда. На его джипе есть рекламная надпись.
Лайла щелкнула пальцами:
— «Бетон Рэндольфа». Точно. Его грузовики можно видеть на каждой строительной площадке в городе. Он, должно быть, неплохо зарабатывает.
— Мама всегда учила нас, что считать деньги в чужом кармане — признак дурного тона.
Лайла давным-давно забыла, что такое дурной тон, и не отходила от окна в надежде снова увидеть Рэндольфа.
— Видела, как он обращается со своим инструментом?
Элизабет резко повернулась к сестре.
— Черт возьми! — захихикала Лайла. — Я имела в виду молоток. А ты что?
— Все, о чем ты думаешь, ерунда, — суровым тоном произнесла Элизабет.
— О чем же я думаю?
— О зарождающейся между нами любовной интриге, о том, что он симпатичный мужчина и у него хватает терпения возиться с моими детьми.
— Вот это действительно достойно восхищения, если учесть его преклонный возраст, — саркастически заметила Лайла. — Они не очень беспокоят его во время послеобеденного отдыха?
Элизабет бросила на сестру гневный взгляд.
— Откровенно говоря, я благодарна ему за то, что он уделяет внимание детям, особенно Мэтту. Малышу необходимо мужское общество. Вот и все, Лайла. Я никогда не увлекусь таким мужчиной, как господин Рэндольф.
— Ты давно проверяла свой пульс? Уж если ты таким не сможешь увлечься, значит, ты просто труп.
Элизабет вздохнула:
— Он не в моем вкусе. Слишком… плотский. Слишком большой…
— Ага-а, — причмокнула Лайла.
Элизабет с трудом сдержалась, чтобы не взорваться.
— Я никогда не смогла бы выйти за человека ковбойского типа.
Лайла улыбнулась с издевкой:
— Могу поспорить, что он совсем не такого типа.
— О! Почему бы тебе самой не попытать счастья? Уверена, тебе понравится. — Лайла только рассмеялась в ответ. — И забудь о том, что я соглашусь публиковать свои фантазии! У меня их вообще нет!
3
Цифры снова поплыли перед глазами. В сердцах Элизабет бросила на стол карандаш и оставила попытки сосредоточиться на финансовом отчете. Дело происходило в понедельник утром. Прошло всего полчаса с момента открытия магазина, клиентов еще не было, и, чтобы скоротать время в ожидании господина Кэйвано, Элизабет занялась бухгалтерским учетом. Ее уведомили, что господин Кэйвано проинспектирует отель в первой половине дня.
Но всякий раз, когда владелица «Фантазии» пыталась сосредоточиться на колонках цифр перед собой, взгляд ее становился рассеянным и она возвращалась мыслями к последнему разговору с Лайлой в прошлую субботу утром.