Мучительно было думать, что муж не питает к ней тех же чувств. Потом она нашла в глубине души силы и перестала мучить себя этими мыслями. Ее решимость действовать по своему плану окрепла.
Дендре повернулась от шкафа к Гидеону, наблюдавшему за ней из дверного проема ванной. Подошла к туалетному столику и открыла ящик, где хранились драгоценности. Надела на шею драгоценное ожерелье индейцев майя, на руки несколько серебряных браслетов. Вспомнила Марио, который посоветовал ей носить украшения доколумбовой эпохи с полупрозрачной блузкой из тончайшего коричневого шелка. Полюбовалась своим отражением в зеркале, хотя едва отдавала себе отчет, на кого смотрит. Наконец поднялась из кресла и повернулась к Гидеону, все еще стоявшему на месте. Муж улыбнулся ей.
– Далеко не всякая женщина, прожив столько лет с мужем и тремя детьми, смогла бы позволить себе подобную блузку. Я восхищаюсь твоей смелостью. И твоей прекрасной грудью, – проговорил он с улыбкой, потом повернулся и вошел в ванную.
– Держись, Эдер, – негромко произнесла Дендре.
Она вошла в кухню, поприветствовала Китти и Юкио, которые сидели за одним концом массивного стола и готовили салат. Они не скрыли своего ошеломления, а Дендре не смогла удержаться от смеха.
– Дендре, ты замечательно выглядишь, – сказал Юкио.
– О, Дендре, даже не знаю, что и сказать, кроме того, что согласна с Юкио. Ты очаровательна.
Китти встала, подошла и обняла хозяйку.
И Китти, и Юкио работали у Пейленбергов много лет. Были почти членами семьи, путешествовали вместе с ними, сидели за одним столом, если не было гостей. Были наперсниками девушек. Видели много перемен, перенесли много потрясений и капризов. Дом Пейленбергов был радушным, и слуги любили своих нанимателей, их дочерей, славу Гидеона, бросавшую отблеск и на них. Поэтому держаться с Дендре запросто было вполне обычным делом и для Китти, и для Юкио, который обошел хозяйку вокруг и взял у нее из рук фартук.
– Чудесно, не правда ли? – весело сказала Дендре обоим.
– Поразительно, как ты на это решилась, – отозвался Юкио и, немного подумав, добавил: – С чего бы, интересно?
– А-завтра мы идем с девочками за покупками, – сказала Дендре с радостью.
Юкио издал тихий стон. Домашние знали, что в такие дни у всех неизбежно портится настроение.
– Нет, Юкио, с прежним покончено. Это будет нелегко, но завтра я не стану скряжничать.
– Увидим, – ответил он, подошел к Дендре и бережно надел ей через голову фартук.
Звонок раздался, когда Дендре проверяла, готово ли мясо. Она попросила Юкио поставить на стол еще две тарелки.
– Все свои, будут только Хэвер и Эдер, так что ужинайте с нами, если хотите, – предложила она.
Дендре последний раз прикоснулась к стряпне, но мысли ее вряд ли были о еде.
Девушки, казалось, были в восторге от радикальной перемены в облике и поведении матери. Если они ничего не сказали Юкио и Китти о ее преображении, то наверняка будут помалкивать, пока она сама выйдет к гостям. Обычно Эдер и Хэвер приезжали вместе. По голосам Дендре поняла, что гостей впустила Дейзи.
– Юкио, шампанского в гостиную, – сказала она.
Дейзи вошла в кухню.
– Мам, я не пустила сюда Хэвера поздороваться с тобой. Ты должна появиться торжественно, и, пожалуйста, на сей раз без фартука. Мне просто не терпится увидеть их лица.
– Мне тоже, – сказала Дендре дочери, возившейся с завязками ее фартука.
Ладно, Дейзи. Сделаю еще кое-что на кухне, лотом войду. – Она поцеловала дочь и распушила ей волосы. – Твою прическу нужно оживить, – серьезным толом сказала она.
– Не верю своим ушам! Ты говоришь о прическе, а не о суфле!
И все в кухне рассмеялись.
Двадцать минут спустя Дендре появилась в гостиной.