— Я живу здесь, мистер, — выпалила она, глядя ему в глаза. — Но если тебе так хочется, это продлится недолго. Маркус собирается выдать меня замуж, как одну из своих породистых кобыл. Ему никогда не было дела до моего существования, но сейчас вдруг он увидел во мне вполне рыночный товар. Ты не желаешь видеть меня здесь. Черт возьми, почему бы мне не исполнить твою просьбу? Действительно, почему бы и нет? Неужели я не найду мужчину, который захочет видеть меня рядом с собой?
Ченс не двигался с места. Маркус собирается выдать ее замуж? Он ничего об этом не слышал! От этой мысли ему стало плохо. Он не мог себе представить, что какой-то мужчина будет обнимать Дженни. Сердце его знало и не сомневалось, что она принадлежит ему. Но в реальности этого не может быть никогда.
Дженни почувствовала, каким потрясением для него стали ее слова. «Отлично», — произнесла она про себя.
Потом, сделав волевое усилие, направилась к дому, чуть ли не физически ощущая боль с каждым ярдом, все больше разделяющим их.
— Дженни, подожди! — окликнул Ченс, но слишком поздно.
Она была оскорблена, взбешена и с трудом сдерживала слезы. В глазах потемнело. Не разбирая дороги, влетела на задний двор и бросилась в шезлонг. Дженни действительно чувствовала себя оскорбленной и была в ярости. Но слова тут не помогут. Если Ченсу она не нужна… Интересно, как он себя почувствует, когда увидит, что нужна кому-то другому.
В эту субботу, впервые за все время своего пребывания на ранчо «Три Т», Ченс Маккол вообще не вернулся ночевать домой.
Когда Дженни вошла в конюшню, чтобы выбрать подходящую лошадку для своей обычной верховой прогулки, мужчины с громким смехом обсуждали загул своего босса. Резко наступившая тишина не помешала ей услышать имя Ченса. Боль пронзила ее.
Впрочем, слушать их байки не было никакой необходимости. Она первая узнала, что Ченс к субботу не вернулся ночевать на ранчо.
Всю ночь просидела она, оцепенело уставившись сухими глазами на дорогу в ожидании пары фар, которые так и не появились.
На следующее утро они с Маркусом, что случалось исключительно редко, завтракали вместе.
— Дженни, как приятно находиться с тобой за одним столом, — проговорил он, разглядывая лицо дочери, которая как-то незаметно для него превратилась во взрослую женщину.
Она была столь же мила ему, сколь и неведома. Он умел общаться с самыми выдающимися бизнесменами, знал, как выбрать племенного жеребца, который мог принести ему миллионы, но совершенно не понимал, как себя вести с единственной дочерью. Каждый раз, когда надо было поступить как подобает отцу девочки, он норовил переложить эти функции на кого-нибудь другого.
Маркус вздохнул. Рассуждать задним числом всегда легче, чем уметь предвидеть. Но оглядываться было не в его духе. Всегда и во всем он предпочитал смотреть в будущее. А будущее заключалось в передаче дочери в руки другого мужчины… именуемого мужем.
Она кивнула и улыбнулась в ответ, занятая своими мыслями. Дженни была ошеломлена откровенным отказом Ченса признаться, что любит ее. Она была уверена, что не ошибается на сей счет. Когда бы они ни оказывались вместе, Дженни отчетливо чувствовала возникающее между ними эмоциональное притяжение.
Маркус понял: что-то случилось. Подобная молчаливость не была характерна для Дженни. Он заговорил о том, что пришло в голову:
— Что ты скажешь, если к нам сегодня вечером приедут поужинать Джордан Уайтлоу и его сын Дэррин?
Не успев даже как следует объяснить причину приглашения, Маркус, к своему удивлению, услышал:
— Меня это вполне устраивает. И как раз хочется показаться в моем новом красном платье. Прекрасная возможность. Пожалуй, надо позвонить парикмахерше, вдруг она сможет принять меня сегодня днем. Хочу сделать завивку.