Дармоед
Я захохотал. Юрий Иванович усмехнулся и стал объяснять:
– Вот я, когда на трассе работал и на "Уралах" в Уренгой и Ханты-Мансийск ездил, знал я одного водилу. Лешкой его звали. Со мной несколько раз напарником ездил. А мы, водилы-то, порой калым делали – подвозили кое-что. За это нам не просто деньги отстегивали, но и за стол сажали… с бутылкой, конечно. Так вот, этот Лешка, худой такой, как смерть, и язвой желудка страдающий, жрал и пил столько, столько… что на следующий день поносом изводился, тормозя движение по трассе, таблетки от желудка глотал и все стонал, что мне только самому приходилось баранку крутить. Сколько раз я ему говорил: "Не жри!", "Не пей!", а он, сволочь, все жрал и пил, остановиться не мог.
– Аппетит что ли у него был такой хороший?
– Да в том-то и дело, шеф, что аппетит у него, Лешки-то, по жизни был совсем дрянным; не зря он как смерть ходячая выглядел. Зато в гостях Лешка отрывался на полную катушку. И знаешь почему?
– Почему?
– Дармовое он любил, сволочь такая. Без удержу любил дармовое, Лешка этот. Ему это дармовое вкуснее и сытнее казалось, так что он был готов весь стол вместе с хозяевами слопать, – ушел в воспоминания Юрий Иванович.
– Так ты, Юрий Иванович, думаешь, что американка тоже из той серии людей, которые дармовое любят, – заинтересовался я.
– Думаю, что так. А чо, дармоеды только в России встречаются что ли? И в Америке они, наверное, есть. Дармоеды, шеф, это особая категория людей. Их, дармоедов, понимать надо. Лешка вот никогда жмотом не был, всегда на бутылку раскошеливался. А вот слово "халява" его очень привлекало, аж зубами начинал щелкать при виде халявы. Страсть у него к халяве существовала, которую он никак не мог перебороть.
– Страсть, говоришь, у Лешки была? – переспросил я.
– Шеф, – продолжал философствовать Юрий Иванович, – я хорошо дармоедов знаю. Поверь мне. Дармоед – это не жмот, это… почти как игрок в азартные игры. Страсть у него, дармоеда, к дармовому имеется, такая же страсть, как у некоторых людей в карты на деньги играть или рулетку крутить. Только вот у дармоедов ограничитель существует.
– Какой?
– Размер желудка. Дармоед может даже грустит, что у него желудок не как у коровы. Поэтому дармоеды подходят к "делу" более изощренно.
– Как?
– А они стараются, прежде всего, самое вкусное сожрать… мясо, например, – подвел итог Юрий Иванович.
– А-а.
– Хочу я тебе один вопрос задать, шеф.
– Какой?
– А правда, что в Америке не ставят все на стол, как у нас, а каждому еду отдельно в тарелке подают?
– Да, у них чаще всего такая традиция питания, – согласился я.
– А знаешь, почему они, американцы-то, такую традицию придумали? – Юрий Иванович хитро посмотрел на меня.
– Почему?
– Борются они таким образом с дармоедами. А то замучили бы Америку дармоеды. Вот и приходится им в других странах отрываться.
– М-да.
Именно в западной зоне Города Богов располагается основное количество зеркал Времени, очень похожих на зеркала времени Козырева
Юрий Иванович ушел к американке. А мои мысли вернулись к западной части Города Богов, которую можно было считать зоной Огня или, по другому, зоной Времени.
– Удивительно! – тут же воскликнул я про себя. – Ведь именно здесь, в западной зоне Города Богов, располагается основное количество так называемых зеркал времени, очень похожих на зеркала времени, сконструированные великим русским ученым Николаем Козыревым! Именно здесь располагается гигантское Главное Зеркало Времени, колоссальное зеркало западной стороны Дома Счастливого Камня и невероятное по размерам зеркало западной стороны Кайласа. Неужели мои предположения о том, что зона Огня Города Богов есть зона Времени, верны?! Неужели?! Но… но что из этого следует?
Радостное возбуждение, охватившее меня, сменилось глубоким раздумьем. Я уже вполне понимал, что здесь, в Городе Богов или Матрице Жизни на Земле, создавался человек и все живое. Но причем тут Время? Причем?
От напряжения мысли у меня даже вспотела лысина, усугубив мой комплекс неполноценности перед Великим Творением Древности.
– И я, маленький лысый человек, хочу разгадать эту величайшую тайну? – промелькнула самобичующая мысль.
Мне стало грустно. Я даже скукожился как-то. Время, великое Время, которое называют еще и Огнем, было и здесь – в Городе Богов и выполняло какую-то очень и очень важную роль. Я чувствовал это. Но не мог ничего понять.
Я уже понимал, что здесь, на Матрице Жизни на Земле, создавался человек. Но причем тут Время?
Э. М.: Я тогда не осознавал, что ход Времени имеет главную роль в регенерации тканей. Стволовая клетка превращается в нужную клетку только тогда, когда другая клетка прожила свой срок и подала сигнал: "Я умираю". Если стволовая клетка поторопится, она превратится в раковую клетку.
Общаковая тарелка с колбасой
Тогда я решил переключить свое внимание на другую зону Города Богов – зону Ветра (или зону Воздуха). Только я задумался над этим вопросом, как открылась дверь и вошел Юрий Иванович Васильев.
– Шеф! – сказал он. – Американка на тарелку с нарезанной колбасой поглядывает. Чо делать?
– Чо, чо? Предложить ей поесть колбасы, – посоветовал я.
– Но мне кажется, что она комплексует вилкой в общаковую тарелку с колбасой залезть. Сидит и смотрит на колбасу, американка-то, иногда вилку в руке вертит. Чую, хочет колбаски-то вкусить. Может, ее вилкой колбасу наколоть и ей в руку сунуть?
– Да не культурно это будет, Юрий Иванович.
– А чо тогда делать? Как угощать-то?
– На тарелке колбасу разложить и перед ней тарелку с колбасой поставить, – предложил я.
– Понял, – обрадовался Юрий Иванович. – Это как будто бы у нас в России так принято – ужин нарезанной колбаской завершать.
Юрий Иванович ушел. Я снова погрузился в мысли. Думая над предназначением первоэлемента Ветер (Воздух), я вспомнил, что в многочисленной литературе, исходящей из глубокой древности, говорится, что этот первоэлемент связан с такими понятиями, как сострадание, эмоции, чувства, желания и тому подобное. Мир, где главенствует первоэлемент Ветер, нередко называют Миром Тонким и даже считают, что у этого мира есть свой Бог. Например, в книге Самюэля Крамера (История начинается в Шумере. М., Наука, 1991, с. 178–179) пишется следующее:
"…противниками дракона выступают боги – бог воды Энки и бог южного ветра Нинурта".
Я помотал головой, чтобы прогнать мелкие мешающие мысли, и тут вспомнил, что во многих религиях тибетского, индуистского и буддистского толка существует понятие "эфир" – невидимая энергетическая субстанция, витающая невесть где, с которой связаны многие наши чувства.
– Эфир, эфир… – прошептал я, напрягая свои мозги и пытаясь войти в то состояние, когда твое стремление к познанию вознаграждается интуитивной подсказкой.
Но подсказки не было. Я напрягся еще, еще… и вдруг понял простую истину, от которой даже внутренне расхохотался.
– Надо же, как все просто! – ухмыльнулся я. – Какая разница, как что называть?! Важно то, что существует некая невидимая субстанция, которую некоторые люди называют тонкой энергией, другие – эфиром, третьи – еще как-либо. И нет никаких сомнений в том, что такая субстанция существует; слишком много об этом написано в древних текстах, и даже современные ученые (А. Е. Акимов, П. П. Гаряев, Г. Г. Тертышный и другие) приходят к такому же выводу.
Э. М.: По тибетской мифологии считается, что тонкое тело человека питается запахами.
При всем этом я прекрасно понимал, что мир Эфира (или Тонкий Мир) не надо путать с миром Времени (или Огненным Миром), хотя они оба для нас – представителей Мира Плотного – остаются невидимыми. Я уже привык верить древним легендам; уже не первую экспедицию мы организовывали, основываясь на легендах, и каждый раз мы находили доказательства того, что из уст в уста передавалось легендами. Вот и сейчас я был вынужден поверить в то, что в одном невидимом мире – Мире Огненном (или мире Времени) – главенствует Мысль, а в другом невидимом мире – Мире Тонком (или мире Эфира) – главенствуют Чувства.
– Пусть будет так, – утвердительно сказал я сам себе.