Ей так хотелось вылить содержимое бокала на эту обесцвеченную перекисью голову.
— Я должна спасти его, — пробормотала она. — Мой долг как бывшего члена женской организации скаутов вытащить твоего кузена из липких клещей этой охотницы за деньгами.
И она направилась прямо к ним. Ей повезло, так как Мелоди захотелось что-нибудь выпить и Джон, улыбнувшись, пошел за пуншем. Воспользовавшись моментом, Мадлен подстерегла его на пути.
— Мы как с тобой, разговариваем? — спросила она как ни в чем не бывало. — Если нет, помотай головой, и тогда я прокрадусь в угол, сделав вид, что с тобой незнакома.
Раньше бы он рассмеялся, услыхав ее шутливое предложение, но сейчас лицо его даже не смягчилось, а в глазах был серебристый лед.
— Я поражен тем, что ты покинула общество моего кузена, — медленно произнес он приглушенным голосом.
— Его, кстати, зовут Доналд, — напомнила она. Мадлен была выше среднего роста, но даже в туфлях на высоких каблуках-шпильках едва доставала ему до подбородка. — Я, между прочим, никогда не слышала, чтобы ты хоть раз назвал его по имени. И, кроме того, у меня нет привычки игнорировать людей и не отвечать, когда ко мне обращаются. Ты же будто и не слышишь, — добавила она ядовито.
Он высокомерно глянул на нее сверху вниз; густые черные усы делали его старше и мужественнее, что, в общем, соответствовало действительности.
— Я не бегаю за женщинами, в этом нет нужды, — процедил он с затаенной злобой, бросив взгляд в сторону Мелоди.
Ее охватило бешенство. Чтобы не выдать его, она крепко сжала бокал с коньяком и сказала спокойно:
— У нее известная репутация. Ты об этом знаешь? Ее только что бросила одна из ее жертв. И теперь она ищет нового простака с тугим кошельком.
Он пристально смотрел на нее, лоб над глубоко посаженными глазами прорезала хмурая морщинка.
— Я согласен платить за то, что мне нравится. Могу себе позволить, — сказал он тихо.
Мадлен хотелось заплакать от его циничных слов. Он так никогда и не поверит, что может нравиться женщинам. Казалось, он совершенно не понимал, насколько он привлекателен. Но Мадлен, глядя на него, осознавала это как никогда: густые темные брови, серебристые глаза, твердый абрис лица и красиво очерченный чувственный рот под аккуратно подстриженными усами. Рот… Губы ее невольно раскрылись. Ей в голову пришла странная мысль: интересно, что бы она почувствовала, если б разрешила ему поцеловать себя?..
— Что ты так пристально на меня смотришь, Ласочка? — спросил он тихо. — Ищешь трещин в моем панцире? Не пытайся, все равно не найдешь.
— Ты уверен?
Она нарочно придвинулась ближе, играя с перламутровой пуговкой на его рубашке. Сквозь белый шелк просвечивали черные волосы, сплошь покрывавшие мощную грудь и плоский живот. Она чувствовала тепло его тела, и от этой близости у нее задрожали колени, она была потрясена своей реакцией. Только что ей захотелось дотронуться до него, и страстная сила этого желания была для нее неожиданной. Но было совершенно ясно: он не хочет, чтобы она его касалась. Он взял ее пальцы и мягко отвел от себя.
— Заигрываешь со мной? — спросил он хмуро.
— Кто? Я? — Она обхватила бокал обеими руками. — У меня нет склонности к самоубийству.
— Не беспокойся. До самоубийства я тебя не доведу. За два года я выучился держать дистанцию. — Его слова кололи как иглы.
— Ты же знаешь, как я все это воспринимаю…
Нетерпеливый вздох прервал ее.
— О Господи, нельзя же из-за одной неудачной попытки становиться монашенкой.
Она застыла на месте от неожиданности, а потом, оттопырив нижнюю губу, выкрикнула:
— Ты все это время ведешь себя как медведь с дурной башкой, Джон Дуранго! Если ты голоден, съешь что-нибудь, там полно закусок.