…Вот и перед Зигфридом на пустом корабле стояла Нерожденная, что уже жила и не знала, как живут на самом деле. Не моя мать. Моя мать сначала породила саму себя, а уж затем меня.
– Godan kvöld. Это я, – сказала Брюнгильда.
Одежда липла к ее телу, по волосам стекала вода, она замерзла, но не замечала этого. Зигфрид улыбался ей так же, как улыбался днем солнцу.
– Эй-эй, – произнес он. – А смею ли я, несчастный, спросить, что вы желаете здесь?
Вот этого Брюнгильда не могла объяснить ему. В отличие от Кримхильды, она не была в неведении относительно мира и мужчин. Она всегда знала, о чем идет речь, – даже без личного опыта знала, как это происходит. Подсматривала, как и все прочие, когда была маленьким ребенком. Вот только в юности сама никогда не находила того, кто показался бы ей ценным.
– Это и в самом деле чудо – видеть тебя здесь, благородная дама, – проговорил Зигфрид.
Брюнгильда улыбнулась.
– Какая улыбка! – воскликнул герой и улыбнулся в ответ. Как улыбался солнцу.
"Этого достаточно", – решила Брюнгильда. Она слегка привстала на цыпочки и бросилась к Зигфриду. Оба упали на палубу – Брюнгильда в попытке поцеловать Зигфрида, Зигфрид в попытке не сломать себе шею. Брюнгильде показалось, что слишком уж тяжело завоевывать любовь мужчины, намного тяжелее, чем она представляла. Она вновь попыталась поцеловать Зигфрида.
– Брюнгильда, – прошептал Зигфрид более понятливо.
– Да? – тихо отозвалась она и ухватилась за его пояс. И тут наконец он понял…
– Это кто тут у нас? – Эти слова он говорил всем женщинам, выказывающим ему интерес и внимание.
– Зегедур, – проговорила она имя своего избранника.
– Что тебе? – спросил Зигфрид, зевая.
– Когда же мы поженимся? – спросила она его.
– Я должен завтра для начала одолеть тебя в состязаниях, – ответил гость из чужой земли и вновь зевнул.
– Я позволю тебе победить, – сообщила Брюнгильда. – Нет, честно, я позволю тебе победить.
Смерть Зигурда
Однако победителю не суждено было, как мы знаем, ни остаться в победителях, ни прожить сказочно долгую жизнь…
Неотъемлемой частью древних сказаний, вне всякого сомнения, становится ссора королев и последовавший вслед за этим заговор против Зигурда-Зигфрида. Отрывок, сохранившийся от "Старшей песни о Зигурде" (датирован 900 годом), повествует о плане Гуннара и Хегни заманить Зигурда в ловушку. Брунгильда же изображается движущей силой возмездия. Услышав об убийстве Зигурда, она разражается громким смехом, "разнесшимся далеко за крепостью".
И хотя сама ссора Брунгильды с Гудрун в этом отрывке не описывается, ее вполне возможно реконструировать по версиям более поздних песен и сказаний. Вот этим-то и займемся, пожалуй.
Итак, согласно прозаическим отрывкам "Эдды" под авторством скальда Снорри Стурлусона, женская "перебранка" начинается во время… стирки белья в реке. Вы разочарованы? Поражены? Что ж, могу вас понять. Занятие для королевских особ, скажем прямо, неожиданное. Не сказать бы (да простят нас дамы) – плебейское. Но, так или иначе, это было именно оно, да и какая, в общем-то, нам теперь разница. Будем держаться ближе к сути. Что, собственно, происходит?
А происходит следующее. Брунгильда меняет место стирки на том основании, что не хочет пользоваться той же водой, что и Гудрун, поскольку муж последней кажется ей слишком высокомерным. Гудрун тут же заявляет, что ее супруг во всем превосходит Гуннара, муженька Брунгильды, в том числе и умом. Она открывает своей сопернице тайну обмана. И в доказательство правдивости своих слов демонстрирует валькирии кольцо, которое Зигурд прихватил из покоев королевы. "Тут смолкла Брунгильда и домой пошла. Она умолила Гуннара и Хегни казнить Зигурда".
Братьев пугает подобный поступок, ведь они связаны со своим шурином узами священной клятвы. Но выход найден. У них же еще имеется сводный брат Гутхорм! Тот уж точно никакими клятвами не связан, а потому легко может взять на себя убийство. Отрывок "Старшей песни о Зигурде" сообщает о совместной поездке Гутхорма и Зигурда, из которой Зигурд уже не возвращается.
Убийство Зигурда – излюбленный мотив в творчестве средневековых поэтов, окрылявший их фантазию невероятно. Сохранилось самое меньшее пять разных версий того, как столь замечательный герой лишился жизни. Во второй "Песне о Гудрун" рассказывается о тинге (суде у скандинавов), на который Зигурд выезжает вместе с бургундскими королями. В финале к Гудрун возвращается лишь окровавленный жеребец Грани. "Младшая Эдда" благородно предоставляет Зигурду возможность почить в собственной постели вместе со своим сыном Зигмундом.
Самая поздняя из трех "Песен о Зигурде" вообще не упоминает о сцене ссоры королев. Поэт довольно талантливо накаляет страсти при дворе бургундов. Брунгильда мучительно переживает измену Зигурда и его любовь к Гудрун. Из любви рождается непримиримая ненависть. Валькирия даже отказывается делить супружеское ложе с Гуннаром. "Пока не велишь убить ты Зигурда". Поначалу Гуннар отказывается исполнять жестокий каприз жены. Однако семейный бойкот Брунгильды и угроза расставания принуждают его дать согласие на преступление. Своему брату Хегни Гуннар признается: "Мне Брунгильда, дочь Будли, милее всех". Хегни пытается отговорить брата, демонстрируя преимущества совместного владычества с Зигурдом, тогда "мы и богов с их трона сгоним". Но Гуннар уже все решил для себя. Убийца Гутхорм заманивает Зигурда в пиршественный зал, где и убивает. Умирающего приносят в покои Гудрун, где он обвиняет в преступном деянии не только ее братьев, но и Брунгильду: "Всем бедам причиной Брунгильда". И на руках безутешной супруги герой умирает.
Автору немецкой "Песни о Нибелунгах" был известен оригинальный вариант ссоры королев. Но публика времен 1200 года вряд ли смогла бы представить себе занимающихся стиркой на реке "государынь всея Нибелунгии". А потому место ссоры избирается более благородное. Оно переносится на ступени Вормского собора, в который королевское семейство по воскресеньям ходит на мессу. Вообще-то, данный эпизод является одной из немногих попыток придать старым языческим сказаниям незначительную христианскую окраску. Но даже стены собора не придают поведению героев ни благочиния, ни смирения.
И поскольку ссора давно назрела, королевы не смущаются обстоятельством "божественного присутствия". Брунгильда заявляет, что Зигфрид всего лишь вассал Гунтера, обязанный подчиняться. Оскорбленная Кримхильда в ответ с наслаждением раскрывает подробности обмана со сватовством в Исландии. После чего добавляет, что Брунгильда-то самая что ни на есть блудница. Потому что не Гунтер, а Зигфрид сделал ее женщиной в первую брачную ночь. И в порыве мщения в доказательство предъявляет припасенные на такой случай артефакты: пояс и золотое кольцо Брунгильды.
А король Гунтер решает не вмешиваться в женские распри – по вполне понятным причинам, – и Брунгильда, испытывая страшные душевные муки, обращается за помощью к Хагену. Именно Хаген уговаривает короля решиться на убийство Зигфрида. Вдова героя понимает, что именно Хаген оказался убийцей, когда тот подходит к гробу Зигфрида и раны убитого вновь начинают кровоточить. И это только начало череды кровавых событий.
Как свидетельствуют северные легенды, после убийства Зигфрида не остается ни одного героя, чья судьба не стала бы фатальной и обошлась бы без жестоких последствий. И невинную вдову, и "заказчицу" преступления, и его исполнителей – всех ожидает чудовищная, кровавая смерть. Самая старая из песен, посвященная данной теме, – "Старшая песня о Зигурде" – говорит следующее. Во-первых, ворон пророчит заговорщикам гибель при дворе Атли. Во-вторых, Брунгильде ночью снится сон, в котором также речь идет о конце рода Нибелунгов. К слову сказать, сны в средневековой литературе носили функцию предсказаний будущего. Так, в самом начале "Песни о Нибелунгах" Кримхильде видится во сне великолепный сокол, которого у нее на глазах растерзывают два могучих орла. И это – первое предостережение о судьбе ее будущего супруга.
Дальнейшая судьба Гудрун-Кримхильды воспевается в трех коротких "Песнях о Гудрун". Первая – самая ранняя из них – описывает непомерное горе Гудрун. Женщины при королевском дворе пытаются утешить ее историями о собственных великих страданиях. Но Гудрун остается безутешна, и наступает тот самый момент, когда горе превращается в страшный гнев. Своему старшему брату Гуннару она бросает в лицо, что недолго тому радоваться сокровищам Нибелунгов: "Тебя кольца златые жизни лишат, ибо клятву Зигурду давал ты". Ее соперница Брунгильда называется несчастьем королей и народов. В конце концов Гудрун покидает королевский двор своих братьев и избирает долгое изгнание. В "Песне о Нибелунгах" отец Зигфрида принимает у себя безутешную невестку.
Во второй "Песне о Гудрун" вдова оказывается при дворе гунна Атли, повелителя дикого и воинственного племени и – по исландской традиции – брата Брунгильды. С удивлением слушатели этой песни узнают о том, что Гудрун там буквально осыпана золотом с ног до головы, что она… жена Атли. И как только безутешная вдовица могла выйти замуж за брата своей злейшей неприятельницы? Ответ прост: она вкусила напитка забвения, который дала ей мать, Гримхильда. Да здравствует напиток забвения – панацея от всех средневековых бед!
А вот в старонемецкой "Песне о Нибелунгах" упоминаний о родстве Атли и Брунгильды уже не сыщешь. Здесь Этцель (Атли) спустя семь лет после вдовства Кримхильды просто сватается к ней.