Почти всем больным тут же и становилось хорошо хоть на минуту, а иногда и надолго. Случались и быстрые полные выздоровления. Колоссальная жизненная энергия, заквашенная на чудовищной сексуальной мощи, делала свое дело. Вспоминался Гришка Распутин…
Однажды лишь некая коварная упрямая шизофреничка вместо послушного улучшения взяла да и въехала Васе ногой по яйцам. Видно, зашкалило. С того раза стал Вася свое лечебное рукоприкладство и психорык производить более выборочно, предусмотрительно прикрывая одной рукой пострадавшее рабочее место.
Время от времени проводил учебно-показательные массовые сеансы гипноза на студентах-медиках, своих слушателях. Я на этих сеансах иногда ассистировал и внимательно наблюдал.
Техника была элементарная, заимствованная у гипнотизеров-эстрадников. Сперва долго и нудно объяснял, что такое гипноз - почти ахинею нес, но аудитория настраивалась, транс назревал. Потом брал в руку карандаш, поднимал, приказывал на него смотреть и начинал очень медленно, пониженным голосом считать до двадцати или тридцати, с расстановкой описывая, что должно с гипнотизируемыми происходить - и происходило.
одиннадцать…веки тяжелеют… глаза закрываются… двадцать… хочется спать… все сильней хочется спать… двадцать семь… наступает дремота… дремота… тридцать… приходит сон… сон… вы спите и продолжаете меня слышать…
Уже к счету десять-пятнадцать половина студентов впадала в глубокий сомнамбулический транс. Загипнотизированных со всех концов зала вели к Васе на сцену, или они сами поднимались и шли с полузакрытыми глазами, словно магнитом влекомые.
Вася поднимал им руки и ноги, сгибал в разные стороны - конечности застывали воскообразно в приданном положении: гипнотическая каталепсия, зрелище для доводки - в гипноз от него впадало уже четыре пятых присутствовавших или более. Вася, не мешкая, отбирал самых ярко-податливых, остальных пробуждал, оставляя в роли зрителей, и начинал демонстрировать чудеса гипнотического внушения.
Пели-плясали, собирали с пола грибочки-цветочки-ягодки, пили галлюцинаторное вино, плавали в море, превращались в собачек, в Пушкиных, моментально запоминали огромные цифры, забывали и вспоминали все что угодно, общались с призраками…
Все эти штуки Вася, превосходный интуит, производил мягко, легко и бережно, без тени унижения подопытных, на фоне непрекращающихся общеположительных внушений, так что осложнений почти не бывало, а когда все же изредка возникали, не без того (истерики, неуправляемые состояния, начала припадков…) - быстро и грамотно выводил из транса.
Студенточки после каждого сеанса порхали за ним мотыльковым облачком. Вася басисто вибрировал, отечески трепал щечки, щекотал подбородочки, самым сдобненьким нашептывал что-то иногда на ушко… Был осторожен, на аморалке не попадался.
Да, незабвенный Василий Банщиков тоже был великим гипнотизером и феноменальным артистом жизни, гением охмурежа, как и Давид Черняховский, но совершенно иного жанра, другой породы, и не столько в национальном, замечу, смысле породы, сколько в биопрофсоюзном. Разные классы существ, как, скажем, удав и тигр, каждый по-своему совершенство.
Они друг друга хорошо знали и терпеть не могли, у обоих загривок дыбом вставал при упоминании…
Давид умудрился стать единственным, кого Вася, после пары лет феодального благоволения, с треском, взашей выпер из клиники. За мелкое самозванство.
В ту пору еще студент, Давид лечил некую титулованную персону и понта ради именовал себя ассистентом клиники. А добродушнейший Вася это узнал и взбесился. Бушевал и ревел, стены дрожали. Возгремел не по факту - он сам был самозванцем с ног до содержимого головы включительно, и широко прощал своим любые грехи и всевозможное жульничество, лишь бы не выносили сор да кой-чем делились. И антисемитом не был ничуть, разве что иногда подыгрывал текущим тенденциям.
Иное тут было: взыграл инстинкт гаремодержателя, контролирующего помеченную территорию.
Гневался Банщиков вообще редко и чаще всего по причинам непостижимым. Обычно с утра уже сотрудники знали: у Васи плохое настроение, дисфория, нельзя ни с чем обращаться - откажет, обматерит, разнесет, пошлет куда подальше, догонит и добавит еще…
Через пару-тройку часов гроза утихала, и лучезарный шеф снова всех благодетельствовал и имел.
Однажды лишь на недельку и он вмерз в депрессию…
Ладно, Васюта, на сем, пожалуй, прощай. Я, левикий твой негритос, и поныне тобой восхищаюсь и продолжаю в памяти любоваться как природным явлением. Ты поимел от меня недостававшую тебе частичку мозгов, а я от тебя - градус мажорного отношения к жизни, свободу дыхания и голосовых связок, потоковость бытия, - так что квиты и друг другом довольны.
Глубочайший же мой поклон тебе - и вместе со мной ото всех любящих Медицину, Россию и Человечество, не сочти за пафос - за то, что искренне ты почитал Сергея Сергеевича Корсакова, гениального отца-основателя клиники, где мы с тобою общались, врачевали, грешили…
Корсаков был твоею иконой и тайным укором - твоей измордованной, но все-таки совестью. Словно в богослужение и покаяние ты много сделал для воскрешения его памяти. О Корсакове дальше особо…
Нокаут в первом раунде
На свежем увлечении удается многое…
Лечебным гипнозом я начал заниматься, закончив мединститут, а плотно и каждодневно, по многу часов - в должности психотерапевта райдиспансера, будучи двадцатидевятилетним кандидатом наук и уже известным автором своей первой книги. Какие-никакие регалии плюс голосина, плюс борода, плюс психотехники работали довольно успешно, и все же главным было не это…
Вот маленький врачебный эпизод тех времен.
(Для меня - эпизод, для пациента - судьба.)
П. Б., 40 лет, металлург. До травмы норма из норм. Школа, техникум, армия, работа, женитьба, двое детей… Здоровье завидное. Увлечения: рыбалка, туризм. Характер компанейский. Покуривает. Алкоголь - немного пивка в компании, стопку-другую водки. Не прочь приударить за симпатичной бабенкой…
Три года назад был сбит машиной, шок с десятиминутной потерей сознания, перелом бедра. Через два месяца после выписки из больницы появились навязчивости.
- Боюсь высоты - кажется, что выброшусь, тянет. Боюсь острых предметов - ножей, бритв: зарежусь или зарежу кого-нибудь… Мимо витрин прохожу: разобью, разнесу… Чем меньше ребеночек, тем страшней… В компании сижу - и вдруг: сейчас вскочу, заору, выругаюсь, ударю кого-нибудь, кинусь, сойду с ума… Даже не мысль, а будто уже… Страшно, а вдруг не выдержу….
- Сколько времени это уже? Все три года?..
- Да, все…
- И все три года боретесь?
- Все три года.
- И ничего не случилось? Страшного не наделали?
- Пока ничего, но…
- И ничего не сделаете. Никогда. Вы же понимаете.
- Но ведь…
Всегда таинствен прорыв темных сил патологии - из каких-то глубин - в, казалось бы, несокрушимую норму. Зловредный бунт подсознания… Интересно понять, почему не возникло ровным счетом никаких страхов, связанных с улицей и автомобилем, с фабулой психотравмы… У патологии своя патологика.
- На людях - тяжелей или легче?
- Смотря с кем. Хуже с ребенком. С женой легче. (Меж тем с женой отношения так себе, уже давно, как он говорит, нет искренности, преобладает взаимное недовольство… Тоже, увы, стандарт.)
- Было лучше, когда ходил к нашей терапевтихе… А потом она меня выгнала. "Больше не ходите ко мне со своими идиотизмами. Ложитесь в психиатрию".
Неслабая психотерапия…
Понятно: его детское "я" тянется к архетипной Любящей Матери - и не получает того, что ищет…
По контрасту гипноз, скорее всего, пойдет на отцовский лад - займем-ка внутреннюю вертикаль могучим мужским зарядом.
Приказательно-твердо:
- Вешать прямо. Опустишь руки. Смотреть прямо перед собой… Смотреть мне в глаза…
Все начинается с принятия взаимных ролей, включающих подсознательные программы. Уже один только врачебный осмотр - распахивание ворот для внушения. Мгновение может предопределить все…
- Глаза закрыть!.. (Властно.) Падать!..
Пошатнулся назад и влево, поддерживаю:
- Все в порядке. Теперь - сесть.
Внушаемость налицо, транс уже начался, не мешкать… Пациент в кресле. Наклоняюсь над ним. Приказываю смотреть мне в переносье. Жестко, с металлом:
- Считаю до десяти. Во время счета будут тяжелеть веки. При счете десять закроются. Раз…
Захлопал глазами на "четыре?, закрыл на "девять"…
- Все хорошо… Спокойно… Теперь - СПАТЬ. Одно из рискованнейших мгновений. На "спать" чаще всего прокалываются, переоценивая степень внушаемости и недооценивая сопротивление, которое и в глубоком трансе может быть самостоятельной переменной…
Легко ли в детстве уснуть, когда тебя ЗАСТАВЛЯЮТ спать?.. Раз семьдесят я тренировочно варьировал интонации этого гипнознака, прежде чем уловил те самые…
Проверим каталепсию… Рука П.Б. кажется почти невесомой, податлива, словно воск, а когда отпускаешь, застывает как ледяная… Колю руку иголкой - реакция нуль, можно было бы делать безнаркозную операцию…
- Глубже спать… Еще глубже.. Спать детским сном… Все проходит… Уверен в себе, спокоен. Любая возникающая мысль принимается спокойно, легко… Любое представление рассматривается спокойно. Мысль и действие отличаются между собой. Представление и действие разделяются. Все хорошо… Полный мир с собой, полный мир,. Спать глубоко, спать детским сном,.
Для начала достаточно… Минут двадцать пускай укрепится, а я пока позвоню тебе…..Пробуждаю.
- Что чувствовал в начале сеанса?