"Приготовить наручники?"
Дневник Колумба
На рассвете я велел приготовить лодки на своем корабле и на каравеллах и отправился вдоль острова в северо-восточном направлении, чтобы осмотреть другую его часть - восточную, а также обследовать селения. Я видел два или три селения, а также людей, которые выходили на берег, взывая к нам и вознося хвалу господу. Одни приносили нам воду, другие - пищу, иные же, заметив, что я не собираюсь выйти на берег, бросались в море и добирались до нас вплавь; и мы поняли, что они спрашивают, не свалились ли мы с неба.
И один старик вошел в нашу лодку, все же другие - мужчины и женщины - громко возглашали: "Идите смотрите - вот люди, явившиеся с неба, несите им пищу и питье!" Пришли многие, и среди них было немало женщин, и все что-нибудь приносили, благодаря бога. Бросаясь на землю, они поднимали руки к небу, а затем громкими криками призывали нас на берег.
Но я не решился высадиться: весь остров окружен подводными камнями, и хотя за ними есть глубокие места и гавань, способная вместить корабли всех христианских стран, но вход в нее очень узкий. Правда, за этим поясом камней есть отмели, причем вода в них так спокойна, как в глубине колодца. Чтобы все это осмотреть, я отправился утром на берег, желая дать обо всем отчет вашим высочествам и выбрать место для сооружения крепости. Я приметил клочок земли, похожий на остров, и на нем шесть хижин; за два дня можно отгородить его от большого острова, хотя я в том не вижу нужды: люди здешние очень уж простоваты и не искушены в ратном деле, как в том убедятся их высочества по тем семи индейцам, которых я приказал взять и отправить обучаться нашему языку, чтобы потом они сюда вернулись. Впрочем, вашим высочествам, быть может, будет угодно повелеть отправить всех индейцев в Кастилию или оставить их на этом острове пленниками, ибо достаточно пятидесяти человек, чтобы держать их в покорности и заставить их делать все, что угодно.
Затем на этом острове есть сады с деревьями, с самыми прекрасными деревьями из тех, какие мне приходилось видеть на своем веку, и листья у них столь же зелены, как в апреле и мае в Кастилии. И на острове есть также много воды.
Я осмотрел всю гавань, а затем вернулся на корабль, поднял паруса и отправился в путь и видел столько островов, что я не мог даже решить, к какому из них пристать раньше. Люди, захваченные мной, знаками объяснили мне, что этих островов такое множество, что и счесть их невозможно; при этом они называли более сотни островов, и у каждого было свое имя. Поэтому я решил пойти к самому большому из них. Так я и поступил. Остров этот лежит на расстоянии 6 лиг от острова Сан-Сальвадор, другие же расположены либо ближе, либо дальше. Все они очень ровные, без гор и очень плодородные, и все воюют друг с другом, хотя их жители очень простодушны и обладают красивым телосложением.
Итак, первая земля "Индий" открыта. Колумб полагает, что лучше всего назвать жителей этих неожиданно обретенных Индий индейцами. В этом есть своя логика. В самом деле: во Франции живут французы, в Московии - московиты. Стало быть, Индии населены индейцами. Название дано, ему суждено будет удержаться на века.
Восхищаясь веселыми берегами и "майскими" лесами этих "Индий", великий мореплаватель заодно решает и грядущие судьбы "индейцев". Можно будет, если сочтут выгодным их высочества, отправить всех индейцев в Кастилию; можно будет и оставить их здесь. Разумеется, в качестве пленников; ведь надо держать этих людей в покорности, дабы они в поте лица трудились на благо пришельцев-христиан.
А "индейцы" по-прежнему встречают великого бледнолицего вождя радушно и приветливо.
Малые каноэ вышли на рассвете и прямо от стоянки больших каноэ направились на север. Вождь бледнолицых сидел в переднем каноэ, с ним был касик одного из больших судов, мужчина угрюмый и молчаливый с бородой, тронутой сединой, и с очень длинным именем - Мартиналонсопинсон. Семеро островитян (отныне они были индейцами, не подозревая, что их земля причислена к Индиям и отписана их высочествам - королеве Кастильской и королю Арагонскому) разместились в каноэ по два и по три, причем Ягуа и младшего внука Гуакака вождь бледнолицых взял к себе.
Желтоголовый, как всегда, сопутствовал вождю. Еще вчера Ягуа был убежден, что этот юноша или сын, или племянник вождя, но сегодня Желтоголовый объяснил ему, что к роду белоглазого касика он не принадлежит. Теперь Ягуа уже запомнил по меньшей мере пять раз по десять чужих слов, и, разумеется, прежде всего он старался заучить самые нужные слова. А на Острове Людей очень важно было знать, кто с кем в родстве, пусть даже очень далеком. И вот оказалось, что Желтоголовый вовсе не родич белоглазого вождя и что два малолетних сына хозяина больших каноэ остались в Стране Восхода.
А у вождя два имени: Вашамилость и Сеньорадмирал. В глаза его всегда называли Вашамилость.
Берега уходили назад, с малых каноэ открывались виды на тихие бухты, зеленые рощи, возделанные поля. Миновали два-три селения. Их жители еще вчера узнали о белокрылых гостях, и, конечно, все они бросились к малым каноэ - ну как не поглядеть на диковинных людей в многоцветных одеждах? Из дальних краев сюда пришли эти бледнолицые, немало выпало на их долю невзгод на Большой Соленой Воде, и таких гостей надлежало встретить достойным образом. Правда, встречать их приходилось "на плаву", уж больно торопились эти непоседливые чужеземцы, но Люди Острова несли им все, чем богаты были сами.
Гость в доме - радость в доме, от дедов и прадедов достались добрые обычаи гостеприимства, и недаром казалось великому вождю бледнолицых, что обитатели этой земли дарят ему свои сердца.
Старый Гуакан. Кто бы мог подумать, что этот ветхий старец решится вплавь добраться до малых каноэ! А ведь добрался! И влез в каноэ великого вождя. Очень ему хотелось дать наставления своему внуку и похвалиться перед касиком бледнолицых младшим из младших отпрысков достойного рода.
И право же, вождь неверно истолковал стариковские речи. Должно быть, почудилось вождю, что Гуакан призывает на иноземцев благословение небес, а ведь он говорил не о небесах, а о младшем своем внуке…
Очень быстро пришельцы и их спутники дошли до большого залива на полночном берегу острова. В заливе рассеяно было много маленьких островков, и на одном из них стояли шесть шалашей-барбакоа. В этих местах было вдоволь рыбы, и сюда часто приходили люди из разных селений, а в шалашах укрывались они от непогоды.
Сеньорадмирал осмотрел эти шалаши, а потом о чем-то долго советовался с бородатым касиком, то и дело посматривая на берег.
Желтоголовый объяснил, что великий вождь хотел было тут построить укрепление. А для чего? Кто мог в этих местах угрожать иноземцам? Впрочем, по каким-то причинам Сеньорадмирал решил ничего в этом месте не строить и приказал возвратиться к большим каноэ.
Денек выдался на славу. Небо, умытое ночным дождем, сияло в лучах ласкового, совсем не жаркого солнца, море тихо ворковало у берега, даже прибой у рифов рокотал не так свирепо, как в хмурые дни.
Люди с белой и бронзовой кожей всей грудью вдыхали воздух обетованной земли - легкий, нежный, чистый. Пахло морем и осенними травами, и никому не хотелось покидать этот благодатный островок.
Поздно вечером вернулись в Бухту Четырех Ветров. Ягуа и его земляки собрались домой, однако, Сеньорадмирал переглянулся с бородатым касиком и сказал:
- Оставайтесь до утра с нами, завтра я вручу вам подарки и вы отправитесь по домам.
Неприятно обижать хозяина отказом. Пятеро островитян остались на каноэ Сеньорадмирала, двое - на другом, которое называлось "Нинья".
Когда наступило время первой ночной вахты, адмирал вызвал к себе в тольдилью - высокую кормовую надстройку - контролера Родриго Санчеса де Сеговию, нотариуса Родриго де Эсковеду, боцмана Чачу и пажа Педро Сальседу.
- Итак, - сказал он, - мы через два часа выходим в море. До утра пролежим в дрейфе, на рассвете возьмем курс на острова, что лежат к югу от Сан-Сальвадора. Индейцы на борту. Они спят. Проснутся, когда корабли будут уже в открытом море. Примите меры, чтобы никто из них не бросился в воду - ведь они отличные пловцы и, даже если мы отойдем на десять миль от берега, смогут добраться до своего острова вплавь. Предупреждаю - избегайте насилия. Ни в коем случае не бейте их, даже если они будут вам сопротивляться. Люди эти мне нужны, их надо беречь и понапрасну не обижать.
- Приготовить наручники, ваша милость? - спросил Чачу.
- Приготовьте, но без крайней нужды в дело их не пускайте.
Контролер, нотариус и Чачу покинули тольдилью. С адмиралом остался лишь его верный паж Педро.
- Я вижу, - сказал адмирал, - что тебе мои распоряжения пришлись не по сердцу?
- Ох, ваша милость, греха таить нечего… Жаль мне этих индейцев.
- Мне тоже их жаль. Но иного выхода нет. Нам не обойтись без толмачей, ведь путешествие наше только начинается. Без "языков" трудно проведать путь к Сипанго и к землям Великого хана. Когда мы найдем то, что ищем, я, может быть, отправлю всех индейцев обратно, но скорее всего… Впрочем, там будет видно. Ты уже довольно бойко объясняешься с ними, постарайся же им втолковать, что я вскоре отпущу их домой. Ты меня понял?
Педро подавил тяжелый вздох и прошептал:
- Я понял вас, ваша милость, я скажу им. - И, сдерживая слезы, он вышел из тольдильи.