Когда официантка ушла, он спросил:
– Почему Дэвид не с Шэрон?
– Шэрон умерла. – Она молча посмотрела на него. – Когда Дэвиду было четыре года.
– Как это случилось?
– Она разбилась на машине. После этого родители как бы похоронили себя заживо. У отца был инфаркт, и он умер в тот же год. С тех пор мы жили с Дэвидом и мамой.
– То лето перевернуло всю вашу жизнь.
– Думаю, да.
– Для меня это было ужасное лето. Родители меня все время опекали.
– Я их помню. Было видно, что они очень гордятся тобой. Их сын лучше всех окончил военно-морскую академию… Поздравляю, ты добился своей цели и стал астронавтом.
– Откуда знаешь, что это была моя цель?
– Ты сам сказал. Однажды, когда Шэрон загорала, мы взяли камеру, чтобы покататься на волнах. Ты рассказал, что собираешься стать летчиком-испытателем, а потом хочешь участвовать в космической программе. Я очень гордилась, когда прочитала в газете, что тебя приняли. Мне было приятно, что мы были когда-то знакомы.
– Много лет я не вспоминал то время в Кальвестоне.
Марни отхлебнула кофе.
– Я всегда пользуюсь презервативом.
От неожиданности она выронила чашку с горячим кофе и обожгла руку.
– Что?
Он молча взял две салфетки и вытер ими мокрый стол.
– Обожглась?
– Все нормально, – соврала она, не зная, как попросить масло. Однако он сделал это сам.
– Не надо, все нормально, – запротестовала Марни, когда официантка принесла на тарелке огромный кусок масла для неуклюжей девушки Ло Кинкейда, которая обожгла руку кофе.
– Спасибо, – сказал Ло, с нетерпением ожидая, когда официантка исчезнет.
– Я сама. Нельзя же поднимать такой шум из-за…
– Дай руку.
Марни протянула свою красную, опухшую руку. Двумя пальцами Ло взял кусочек масла и смазал обожженное место.
– Всегда, когда сплю с женщиной, я пользуюсь презервативом, – прошептал он, – обязательно.
Ло втирал масло двумя пальцами в очень чувствительную ложбинку. Расслабившись, Марни чуть не упала со стула.
– Из тебя вышел бы отличный хирург.
То ли от ожога, то ли от прикосновения Ло ее голос стал неестественным, немного охрипшим и более грубым, чем обычно. Когда он массировал обожженный участок, она закусила губу, чтобы не застонать от удовольствия. Его прикосновение вызвало приятные ощущения в животе, покалывание груди, особенно сосков.
– В то время, когда я был с Шэрон, еще никто ничего не слышал о СПИДе, но я всегда пользовался презервативом, чтобы моя партнерша не забеременела. Без этого я бы не стал заниматься любовью и с девушкой, которую встретил на пляже в Кальвестоне.
Ло чудесно массировал руку. С сожалением она отняла ее.
– Значит, ты все еще не уверен, что Дэвид – твой сын.
– Послушай, до сегодняшнего дня я просто не знал о его существовании. Думаешь, я должен слепо верить тому, что ты говоришь?
– Я ничего не думаю, полковник Кинкейд, – ответила она холодно. – Я сказала тебе это еще в пансионате.
– Я же не такой человек, которому безразлично, есть у него сын или нет. Естественно, я не в себе, потому что это очень неожиданно. Ты можешь помочь мне, если прямо ответишь на некоторые вопросы.
Марни отодвинула чашку в сторону.
– Спрашивай. Что ты хочешь знать?
– Как Дэвид может быть моим сыном, если я предохранялся?
– Ты не предохранялся.
– Откуда тебе известно, черт побери? – спросил он, сурово нахмурившись. – Или это была игра? Шэрон забавлялась, а ее младшая сестра подсматривала?
Марни схватила сумку и выскочила из-за стола. Он поймал ее за руку.
– Извини, Марни, я не подумал.
Она высвободила свою руку, но его глаза притягивали ее.
Может быть, потому, что Марни впервые услышала, как он называет ее по имени, она осталась.