Во время приливов мужчины часто прибегали к помощи таких шкивов, чтобы, не спускаясь по ступенькам, можно было попасть на борт собственного судна. Порой происходили и несчастные случаи, и Мэг старалась не смотреть, как люди спускаются по канату. А Миранда не могла отказать себе в удовольствии понаблюдать за этим, страстно желая когда-нибудь тоже попробовать так спуститься.
Как-то Теренс и Эми, пробыв в деревне вместе с дочками больше недели, известили их о том, что теперь им предстоит учиться в школе-интернате. Они познакомили их с правилами поведения, согласно которым предписывалось постоянно ходить обутыми, за едой сидеть за столом, держа в одной руке вилку, а в другой ножик, и вести культурную беседу. Тетя Мэгги уже и раньше говорила им о школе и уверяла девочек, что они непременно станут примерными ученицами, поскольку уже научились писать свои имена и читать написанные в рифму стихотворения. И кроме всего прочего, девочки очень радовались, что они остаются вместе. Им было больно слушать Эми, которая время от времени напоминала о том, что скоро они навсегда расстанутся с Кихолом. Навсегда.
Стоя на берегу гавани и глядя на плещущие волны залива, Миранда, давая волю своему воображению, представляла себя актрисой, такой же, как ее мама.
– Прощай, прощай навеки, – шептала она, бессознательно прижимая ладонь к своему сердцу.
Вдруг за ее спиной раздался голос:
– Ты и есть тот маленький Головастик?
Голос был совсем незнакомым. Подняв глаза, она увидела мальчика, который, судя по всему, был нездешним. На нем была рубашка с закрытым воротом и шорты цвета хаки; один глаз был прикрыт длинной черной челкой.
Девочка, продолжая смотреть на море, ответила:
– Не твоего ума дело.
Он был не прав. Никакой она не Головастик. Она была одной из Головастиков – двойняшек. На это мальчик ответил:
– Я спросил о тебе, увидев, как ты плаваешь в заливе, и мне ответили, что тебя так прозвали потому, что ты плаваешь как головастик.
Миранде шел пятый год, и, несмотря на то, что она являлась частицей природы, она также являлась дочерью своих родителей – Эми и Теренса Пэтч. С присущей зрелому человеку интонацией Миранда ответила:
– Надо же, какой наблюдательный!
Мальчик восторженно заулыбался в ответ, и Миранда тоже ответила ему едва заметной улыбкой. Он спросил ее.
– Не хочешь ли полазить по канату так, как это делают десантники?
– А что тебе известно о десантниках? – спросила она со злостью в голосе.
– Да уж побольше, чем тебе. Я даже помню, как эти отряды стояли лагерем в местечке Сент-Айвс. Они поднимались и спускались со скал с помощью канатов.
– И сколько же тебе тогда лет?
– Четырнадцать. А тебе сколько? Небось года три? Услышав такое, разозлившись, она чуть не ударила его. Но потом порадовалась, что не дала волю рукам, потому что он сказал:
– Поторапливайся, нам надо начинать. Проглотив слюну, она спросила, оглядевшись по сторонам и не заметив никого вокруг:
– Что, прямо сейчас?
– Конечно. Потому что я лично завтра уезжаю домой.
– А я иду в школу, – ответила она грустным голосом.
Этот разговор немного сблизил их.
Проходя мимо вбитых в землю рельсов, они выбрали стоящую глубоко в воде нагруженную лодку. Мальчик схватился обеими руками за шкив.
– Смотри, это напоминает сиденье боцмана. Ты, наверное, видела, как они тренируются на спасательных шлюпках?
Соглашаясь, она закивала головой в ответ, испытывая дрожь возбуждения. Казалось, что судно находилось на расстоянии сотен миль от того места, где они стояли. Если они промахнутся, то непременно разобьются вдребезги о палубу.
– Ну что? Испугалась?
– Ничуть.
На самом деле ей было по-настоящему страшно. Она никак не могла приспособить свои руки между большими ладонями мальчика. Затем им пришлось карабкаться вверх.