Разве могла она знать, что недельная поездка в Париж по приглашению лучшей подруги, невинная просьба бывшего мужа передать посылку человеку в аэропорту "Шарль де Голль" и случайное знакомство с красавцем-французом повлекут за собой цепь страшных событий, которые чуть не сломают ей жизнь?
Мастерски выстроенная интрига, неожиданная развязка, прекрасный литературный язык - все это детективы известной писательницы Марии Шкатуловой, уже снискавшей любовь читателей.
Содержание:
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ 1
ЧАСТЬ ВТОРАЯ 19
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ 38
Примечания 50
Черное платье
Мария Шкатулова
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
Эта история началась 28 февраля 1994 года, в тот день, когда из Парижа позвонила Лена Кораблева, ее лучшая подруга.
- Мама, возьми трубку - межгород! - крикнула Наташа из ванной и через минуту услышала голос Зинаиды Федоровны:
- Наташа, скорее! Париж!
Наташа бросилась к телефону, на ходу вытирая полотенцем мокрые волосы.
- Алло, Ленка, это ты?
- Наталья, привет! Как ты там? Я соскучилась до ужаса!
Её голос доносился через эфирные помехи и казался чужим.
- У нас все в порядке! Сама-то ты как?
- Все было бы прекрасно, если бы не мерзкая погода: вторую неделю льет дождь…
- Что ты мне про погоду? Ты про себя расскажи.
- Я же говорю: все отлично! Как там мой жилец?
- Нормально. Платит аккуратно - я только вчера с ним встречалась.
- Отлично! Я как раз по этому поводу тебе и звоню. Значит, так. Ты эти деньги в банк не клади…
- Как это? - перебила Наташа. - Я дома боюсь их держать! Во-первых, не дай Бог, ограбят, во-вторых, у меня у самой - ни гроша. Боюсь, как бы не ограбить самое себя - мне потом в жизни с долгами не разделаться!
- Что, совсем плохо?
- Не спрашивай! Зарплату задерживают, живем на мамину пенсию, так что, сама понимаешь… Сережке нужны были ботинки, так пришлось у Татьяны занимать.
- У Татьяны? Это с работы, что ли?
- Ну да.
- А бывший муженек?
- Ты же знаешь, я никогда ни о чем его не прошу! - с досадой проговорила Наташа.
- Ладно, про твою жизнь я все поняла. Теперь слушай: деньги в банк не носи - иди в ОВИР, оформляй загранпаспорт, покупай билет, и через два месяца жду тебя на неделю в Париж. Ты что, на какие шиши?
- Ты не поняла. У тебя когда день рождения?
- Уже забыла? Четвертого мая.
- Как раз и не забыла: паспорт и билеты - это подарок. Жить будешь у меня, прокормиться вдвоем - не проблема. Как только получишь паспорт, вышлю приглашение. И Татьяне долг отдай.
- Ты что, разбогатела?
- Брось, пожалуйста! Могу я раз в жизни лучшей подруге на день рождения подарить какие-то паршивые пятьсот долларов?
- Ты что, уже разревелась?
Наташа положила трубку и задумалась.
- Что с тобой? - спросила Зинаида Федоровна, входя в комнату. - Что-то случилось?
- Ленка приглашает меня в Париж… За ее счет.
- Да что ты! - Зинаида Федоровна всплеснула руками и села на старый кожаный диван. - Ну так поезжай… Когда еще представится такая возможность?..
- Неудобно, - пожала плечами Наташа. - У Ленки маленькая зарплата и командировка скоро кончается… И потом, в чем я поеду? У меня же ничего нет…
- В сером костюме…
Наташа поморщилась.
- Мам, я ношу его третий год… Он уже как тряпка. Впрочем, он и был-то…
- Давай что-нибудь купим! Платьице какое-нибудь…
- Лучше уж тогда джинсы. И кроссовки. Мои уже совсем развалились, а там придется много ходить…
- Вот именно! Ты же нигде не была!.. Бог с ними, с тряпками. Лучше подумай о том, что своими глазами увидишь Лувр, Нотр-Дам…
- Елисейские Поля!
- Может быть, Лена отвезет тебя в Версаль? Или Фонтенбло? У нее есть машина?
- Да что ты! Откуда!
- Ничего, съездите на автобусе! Туда же, наверное, ходит что-нибудь?
Наташа улыбнулась.
- Мамочка, конечно, ходит! Я даже думаю, там не надо стоять в очереди за билетом… как на Щелковской!
Наташа повесила полотенце на спинку стула и принялась расчесывать волосы, лихорадочно соображая, как поступить.
Туфель у нее тоже не было. Вернее, были, но старые и совершенно не модные - ехать в таких в Париж просто неприлично. Можно было бы, конечно, спросить Татьяну, срочно ли ей нужны деньги и, если нет, подождать немного с возвратом долга и купить новые? Все-таки Париж?.. Или, если повезет, Татьяна под это дело даст еще? Тогда можно было бы позволить себе маникюр и…
Наташа тряхнула головой и пощупала волосы - они были еще влажные - и принялась снова яростно тереть полотенцем. "К черту маникюр, к черту туфли! Поеду в чем есть и какая есть… Главное, увижу Париж… Повидаюсь с Ленкой… На неделю забуду о своих проблемах… А подарки? Надо же привезти что-нибудь Сереже… И маме… Господи, хоть бы немного денег!.."
Зима подходила к концу. Днем ненадолго вылезало неяркое февральское солнце, и огромные, покрытые черным налетом сугробы во дворе их дома на Сивцевом Вражке понемногу оседали. Сосульки под крышами угрожающе таяли, а по трубам, пугая прохожих, время от времени с грохотом обрушивался лед.
Сережа опаздывал: до звонка оставалось около пяти минут, но он не торопился - написать контрольную по химии шансов не было все равно. Может, прогулять?.. Тогда химичка потребует записку от матери или вкатит пару, и тогда мать не пустит на дискотеку, а они с ребятами договаривались пойти… Впрочем, в кармане все равно было пусто, а без денег там делать нечего. Тоска…
Тут он подумал, что можно было бы позвонить Дмитричу - сказать, что мать едет в Париж, и под это дело попросить денег ей на прикид. Может, он и даст, потому что, когда они виделись в последний раз, он что-то такое говорил… Если даст, он немного возьмет себе - мать все равно ничего не узнает, она с отцом никогда не разговаривает. Почему все-таки они разошлись?.. Мать красивая, даже сейчас, а ведь ей уже тридцать три. Если ее еще малость приодеть… А Дмитрич… Дмитрич - настоящий мужик…
Сережа вряд ли сумел бы объяснить, почему он никогда не называет его отцом, ни тем более "папой", а за глаза говорит: "Дмитрич" или "Ю. Д.". Тот был действительно "настоящим мужиком": в нем чувствовалась сила, которой, как казалось Сереже, так часто не хватало ему самому, но, главное, Дмитрич был голова: он был прекрасным химиком и заведовал лабораторией в большом институте. Правда, он почему-то ни разу не предложил Сереже помочь, хотя тот и говорил, что у него с химией проблемы, но ведь он так занят?..
Впрочем, отец и не обижался - Сережа как-то заметил, что он тоже избегает называть его по имени, а говорит просто "Знаешь…" и "Понимаешь…". Наверное, они еще не привыкли друг к другу: ведь они встречаются немногим больше года. Может, это придет?.. Сереже так хотелось, чтобы отец на прощание пожимал ему руку чуть с большей теплотой…
Но деньги Ю.Д. иногда давал - один раз даже купил ему куртку, и Сереже показалось, что мать, узнав об этом, заплакала. Может быть, она все еще его любит? Иначе почему она так и не вышла замуж?
Он никогда не говорил с ней об этом. Не говорил, потому что боялся причинить ей боль - мать он любил. Но какую досаду он испытывал при мысли, что один из них, мать или отец, разрушил то, что могло бы быть для него таким счастьем, - нормальная семья, отец, его поддержка, его любовь. За мать он, конечно, глотку перегрызет, но все-таки с матерью обо всем не поговоришь - женщина есть женщина, что с нее взять?..
А деньги? Ну и деньги, конечно, почему бы и нет? Кто виноват в том, что он лишен всего этого? Неужели мать? Насколько он знает, встречаться с отцом он начал по его инициативе, и мать не возражала, вернее, молчала. Впрочем, и особенного восторга по этому поводу она не испытывала. Почему? Почему она никогда о нем не говорит?
Сережа шел, понуро опустив голову и подбрасывая ногой банку из-под импортного пива. Такие банки были еще относительной редкостью, и мать держала их на полочке в кухне в качестве украшения. Когда он подошел к школе, во дворе было уже пусто, и дворничиха Степановна, ворча, счищала со ступенек грязь большой алюминиевой лопатой.