Я покинул Хуши в решающее для каждого молодого человека мгновение: я пошел в университет. Я принес знания, которые приобрел в гимназии. Я не читал сенсационную литературу, которая отравляет душу. Кроме естественного чтения румынских классиков я прочел все статьи Александру К. Кузу из "Sămănătorul" и "Neamul Romanese". Мой отец хранил собранные журналы в ящиках на полу. В мои свободные часы я поднимался, чтобы читать их. По существу эти статьи представляли три жизненных идеала румынского народа:
1. Объединение всех румын,
2. Подъем крестьянского сословия через предоставление ему земли и политических прав,
3. Решение еврейского вопроса.
Две основных мысли образовывали ядро всех национальных публикаций того времени:
"Румынию – румынам, только румынам и всем румынам".
"Народный дух – это творческая сила человеческой культуры, а культура – творческая сила народного духа". A. К. Куза.
В глубоком благоговении я приближался к Яссам, которые каждый румын любит, понимает или, по крайней мере, должен увидеть.
В Яссах жили Мирон Костин, Богдан Петричейку Хашдеу, Михаил Эминеску, Ион Крянга, Василе Александри, Костаке Негри, Якоб Негруци, Михаил Когэлничану, Симион Бэрнуциу, Василе Конта, Н. Йорга, Ион Гаванескул. Здесь блистала, прежде всего, сильная личность профессора А. К. Кузы, который возглавлял кафедру политической экономии. Университет стал школой национализма, Яссы – городом великого румынского прорыва, наших национальных идеалов и стремлений. Город Яссы был велик из-за страданий 1917 года, когда король Фердинанд нашел здесь убежище в трудные дни, и велик из-за своей того, что по воле судьбы ему довелось стать городом объединения всех румын; великим также из-за его прошлого и его трагического настоящего, ибо город сорока церквей умирает забытым под безжалостным еврейским потопом. Построенные как Рим на семи холмах Яссы были и остаются вечным оплотом румынского духа.
Я приближался к этому городу осенью 1919 году полный почтения, очарованный его большой славой, одновременно, однако, в глубоком волнении, так как именно здесь я родился двадцать лет назад. И как каждый молодой человек я приближался со страхом вновь увидеть родную землю и поцеловать ее.
Я записался на юридический факультет.
Ясский университет, который закрылся во время войны, был вновь открыт уже целый год. Прежние студенты, которые возвращались теперь с фронта, сохраняли традиционную национальную линию студенческой жизни довоенного времени. Они были разделены на два лагеря: один под руководством Лабуска с философского факультета, другой под Нелу Ионеску с юридического факультета. Эту в численном отношении маленькую группу прямо-таки подавляли массы еврейских студентов, которые прибывали из Бессарабии и были агентами и пропагандистами коммунизма.
Профессора университета, за исключением маленькой группы, во главе которой стояли А. К. Куза, Ион Гаванескул и Корнелиу Шумуляну, были приверженцами тех же левых идей. Профессор Паул Буйор заявил однажды перед собранным румынским сенатом: "Свет приходит с востока", т.е. с той стороны Днестра.
Эта позиция университетских профессоров, воспринимавших национальную идею и национальную позицию как "варварство", влекла за собой то, что студенчество потеряло всякую ориентацию. Одни открыто поддерживали большевизм. Другие, большинство из них, полагали: "Что бы ни говорили, национальная эпоха проходит, человечество поворачивает налево". Группа Лабускa скатывалась к этому направлению. Группа Нелу Ионеску, к которой присоединился также и я, распалась, когда мы проиграли выборы.
Продвижению вперед антинародных идей, которые защищала сконцентрированная масса профессоров и студентов и поддерживали все враги Великой Румынии, не противопоставлялось никакое сопротивление из рядов румынского студенчества. Некоторые немногие, которые как мы еще пробовали удержаться на наших позициях, окружались презрением и враждебностью. Иначе настроенные сокурсники и те, у которых была "свобода совести" и принципы свободы, плевали нам вслед, если мы шли по улицам или по аудиториям. Они становились агрессивными, день ото дня все более агрессивными. Происходили собрания за собраниями с тысячами студентов, на которых пропагандировали большевизм, устраивали нападки на армию, юстицию, церковь и корону. Лишь единственное студенческое объединение сохраняло свой национальный характер: "Аврам Янку", союз буковинских и трансильванских студентов, под руководством студента Василе Ясински.
Университет, основанный в 1860 году, с его национальной традицией, стал очагом антирумынской враждебности.
Революция готовится
Такое положение сложилось не только в университете. Масса рабочего класса Ясс была заражена коммунизмом и готова к удару. На фабриках работали очень мало. Проходили многочасовые заседания комитетов, совещания, собрания. Мы находились в самом центре систематической акции саботажа, которая была подготовлена по определенному плану и следовала приказу: "Разрушайте, уничтожайте машины, создавайте всеобщую материальную нужду – она тогда сама приведет к началу революции!" Чем лучше исполнялся этот приказ, тем сильнее распространялась бедность. Голод отбрасывал угрожающие тени. Волнение в рядах рабочих масс росло. Каждые три-четыре дня на улицах Ясс происходили большие коммунистические шествия. От десяти до пятнадцати тысяч рабочих, голодных и подстрекаемых еврейскими преступниками из Москвы, двигались по улицам, пели "Интернационал" и кричали: "Долой армию!" "Долой короля!" Они несли транспаранты с надписями: "Да здравствует коммунистическая революция!", "Да здравствует Советская Россия!"
Если бы они теперь победили? Была ли бы у нас тогда хотя бы пусть даже и управляемая румынскими рабочими Румыния? Стали ли бы румынские рабочие хозяевами в стране? Нет, никогда! Они буквально на следующий день превратились бы в рабов самой подлой тирании еврейского талмуда. Великая Румыния рухнула бы через одну секунду. Румынский народ был бы искоренен без сострадания, убит или отправлен в Сибирь, безразлично, будь то крестьяне, рабочие или интеллектуалы. Отнятая у румын земля Марамуреш до Черного моря была бы колонизирована еврейскими массами. Здесь возникла бы настоящая Палестина.
Мы сознавали, что в те часы весы судьбы румынского народа качались между смертью и жизнью. Эту уверенность разделяли также и евреи, которые из глубокого тыла подталкивали румынских рабочих к революции. У них не было ничего общего с той тревогой, которая наполняла в те мгновения наши сердца. Они знали, чего они хотели. Только румынские интеллектуалы не знали этого. Интеллектуалы, которые были образованными людьми, и которые были призваны в тяжелые мгновения помочь народу найти правильный путь, не исполняли свой долг. Эти недостойные в те решающие часы утверждали с граничащей с преступлением неосведомленностью, что "свет приходит с востока". Кто должен был сопротивляться революционным группам, которые с дикими угрозами двигались по улицам всех городов? Студенты? Интеллектуалы? Полиция? Служба безопасности? Стоило им лишь услышать приближающиеся колонны, как они впадали в панику и исчезали.
Гвардия национального сознания
Дождливым вечером осенью 1919 года один друг в столовой ремесленного училища, где я был тогда педагогом, показал мне следующую газетную заметку:
""Гвардия национального сознания" сегодня, в четверг, в девять часов вечера на улице Александри, дом 3, проводит свое собрание".
Я немедленно поспешил туда с жаждой познакомиться с этой организацией, о вызове на бой которой против коммунизма я прочитал несколько месяцев назад.
В одной комнате на улице Александри, дом 3, которая была обставлена несколькими грубо сколоченными деревянными скамьями, я нашел только одного мужчину примерно сорока лет. Он недовольно стоял за столом и ждал, что люди появятся на совещание. Большая голова с грубыми чертами лица, сильные руки, тяжелые кулаки, фигура среднего роста. Это был Константин Панку, президент "Гвардии национального сознания".
Я представился и сказал, что я студент и хотел бы, чтобы меня как солдата приняли в гвардию. Он принял меня. Таким образом я принял участие в совещании. Присутствовали примерно двадцать человек: один наборщик, один студент, четыре механика из управления Государственных табачных фабрик, двое с государственной железной дороги, несколько ремесленников и рабочих, один адвокат и один священник. Обсуждалось развитие и подъем коммунистического движения на различных фабриках и кварталах, чтобы потом приступить к вопросам организации Гвардии.
С этого вечера моя жизнь разделилась на две части. Одна принадлежала борьбе в университете. Другая вместе с Константином Панку – борьбе в рядах рабочего класса. Я душевно привязался к Панку и оставался под его руководством вплоть до роспуска организации.
Константин Панку
Константин Панку, чье имя в те дни было на устах всех жителей обоих лагерей Ясс, не был интеллектуалом. Он был ремесленником, водопроводчиком и электриком. Он проучился четыре класса в народной школе. Панку обладал ясным и твердым мышлением и уже двадцать лет занимался рабочими вопросами. Уже несколько лет он был председателем профсоюза рабочих-металлистов. Как оратор он производил на массы глубокое впечатление. В своем сердце и совести настоящий румын, он любил страну, армию, короля. К тому же он был хорошим христианином. У него были мускулы борца, и он был силен как Геракл. Жители Ясс знали его уже давно.