Иногда мы позволяли себе поговорить о том, для чего употребили бы лишний чулан: совсем как фермеры из Вайоминга, мечтающие выиграть джек-пот в лотерее.
— Ты хоть знаешь, что ищешь, Гров? — кричу я в груды ящиков, поскольку вот уже несколько минут не слышу ни звука. Тишину нарушает громкое лязганье. — Грейер! Что там происходит?
Я было поднимаюсь, но тут из темноты к моим ногам катится фонарик.
— Вытаскиваю вещи, няня! Посвети мне! Нужно достать голубую коробку!
Я направляю яркий луч на клетушку, освещая два грязных носка и тощий, облаченный в хаки зад, вбуравливающийся в середину груды.
— Уверен, что это безопасно? Я могла бы…
— Нашел! Тут полно всего! Мои лыжи! Это мои лыжи, няня, для Аспирина.
— Аспена?
— Аспена. Вот оно! Сейчас передам! Готовься? Готова, няня? Лови!
Он зарылся в коробки. Я слышу возню, и тут откуда ни возьмись в меня летит стеклянный шар. Я роняю фонарик и ловлю игрушку. Ручной работы, с маркой Стьюбена и красным колечком! Прежде чем я успеваю опомниться, за первым шаром следует второй!
— ГРЕЙЕР! ЗАМРИ!!!
Похоже, я позволила Микки-Маусу править бал! Фонарь катится по полу, бросая причудливые отблески на горы коробок.
— Ну-ка сюда, мистер, и немедленно! Твоя очередь держать фонарь.
— Неееет…
— Грейер! — восклицаю я голосом Злой Колдуньи.
— ЛАДНО!
Он лезет обратно задом наперед. Я отдаю ему фонарик.
— Давай попробуем снова. Только на этот раз поменяемся местами.
Когда мы возвращаемся наверх, Грейер марширует вперед, чтобы составить план атаки, пока я неохотно оставляю коробку с украшениями в переднем холле.
— Няня? — доносится слабый голосок.
— Что, Грейер?
Я следую за ним в гостиную, где неотразимый юноша в стиле Джонни Кэша [35] возвышается на стремянке, украшая елку Грейера.
— Передайте мне коробку с голубками, — бросает он, даже не оборачиваясь, чтобы взглянуть на нас.
Мы с Грейером, продолжая стоять у двери, обозреваем пол, усеянный голубками, золотыми листьями, викторианскими ангелами и жемчужными нитями.
— Слезай! Мой папа сам украсит верхние ветки.
— Погоди секунду, Грейер, — прошу я, протягивая птичек человеку в черном. — Я сейчас вернусь.
— Лучше слезай, или папа тебе наподдаст! — слышу я предупреждение Грейера.
Подхожу к кабинету миссис N. и стучу.
— Войдите.
— Привет, миссис N. Простите, что побеспокоила… Обычно безлико-аккуратная комната завалена пакетами и пачками рождественских открыток.
— Ничего-ничего, входите… что случилось?
Я открываю рот.
— Видели Джулио? Ну разве он не гений? Какая удача, что он согласился приехать. Джулио — лучший эксперт по украшению елок. Видели бы вы, что он сделал для Эгглстоунов! Дух захватывает!
— Я…
— Кстати, пока вы здесь, можно спросить? Как по-вашему, клетчатая юбка из тафты не слишком банально для шотландской рождественской вечеринки? Не могу решить сама…
— Я…
— О! Вы должны видеть эти миленькие двойки, которые я купила сегодня для племянниц мистера N.! Надеюсь, цвет им подойдет. А вы надели бы кашемир в пастельных тонах?
Она вытаскивает пакет с эмблемой TSE.
— Может, лучше обменять…
— Я пришла сказать, — вставляю я, — что Грейеру очень хочется самому украсить елку. Он говорит, что они с Кейтлин и мистером N. сами все сделали в прошлом году. Вот я и подумала, может, стоит поставить ему в комнату маленькую елочку, чтобы он смог повесить пару игрушек, просто для развлечения…
— Не думаю, что сорить елочными иглами по всему дому — такая уж хорошая идея. Если он хочет украшать елку, почему бы вам не отвезти его в Рокфеллеровский центр?
— Ну… Да… нет, да… прекрасная мысль, — бормочу я, открывая дверь.
— Спасибо! Извините, я ужасно занята.
Я возвращаюсь в гостиную как раз в тот момент, когда Грейер протягивает Джулио детскую серебряную ложечку на нитке.
— Эй, как насчет этого? Куда вешать? Джулио брезгливо оглядывает ложку.