Возьмем классический пример. Всегда найдется несколько семей и, главным образом, семей со скромным достатком или выходцев из сельской местности, где старшая дочь исполняет роль матери. Мать, измученная слишком частыми родами, бывает действительно больна или заявляет о себе как о больной, принимая заботу,- помощь и поддержку своей дочери, которая никогда не выходит замуж. Она никогда не устраивает сбою жизнь, потому что заботится о своей старой больной матери или своих старых больных родителях. Это нездоровое искажение отношений, заслуг и долгов: именно его назвали парентификацией. Ребенок, который должен стать родителем в очень раннем возрасте (например, уже в 5 лет), оказывать поддержку своей матери, заниматься своими родителями и своей семьей, теряет важное равновесие в отношениях. Обнаруживается это нарушение равновесия путем анализа места и роли детей в семейной системе.
Понять трансгенерационные связи, "книгу заслуг и долгов" достаточно трудно, это вовсе не объективное понятие, каждая семья по-своему определяет лояльность и справедливость.
Чтобы разобраться, следовало бы провести трансгенерационное или лонгитюдное исследование семьи, распространяющееся по крайней мере на три, а предпочтительнее на пять поколений, и на месте определить функционирование систем. Для этого необходимо учитывать ретроспективную информацию, то есть воспоминания живущих об умерших, информацию ныне здравствующих людей о своей семье и о том, что движет ее членами, даже если они не осознают того, что они знают, и что проявляется в сказанном и несказанном, в сознательном и бессознательном пласте того, что было передано им семьей.
Семейный миф или сага о семье
Здесь мы соприкасаемся с областью семейного мифа, прояснить которую можно только тогда, когда станет понятной вся система - совокупность взаимозависимых единиц. Для Бузормени-Надя индивид является биологической и психологической целостностью, а я добавлю - и психосоциальной, реакции которой детерминированы как индивидуальной психологией, так и правилами семейной системы. В семейной системе психические функции одного члена семьи обусловливают психические функции другого ее члена; происходит постоянное взаимное регулирование, а правила функционирования семейной системы бывают как явными, так и неявными, но главным образом неявными. Причем члены семьи не осознают этого.
"В нашей семье так принято" - то есть основные правила существуют как бы сами по себе и считается, что они не требуют объяснения.
Семейный миф выявляется через паттерн[6] функционирования: некоторые люди действуют в жизни согласно паттернам, которые я посчитала бы "нездоровыми" (я не знаю как иначе расценивать измену, вендетту, убийство, здоровую или нездоровую защиту "чести семьи"). Такие ритуалы образуют совокупность, некоторую целостность, гештальт[7] отношений, бессознательно структурированный и вовлекающий всех членов семьи. Каждый из этих ритуалов способствует "уравновешиванию семейных счетов", когда позиция или "эксплуататорская установка" может быть, а может и не быть уравновешена "установкой на щедрость". Временами мы эксплуатируем свою семью и свое положение. Ребенок "эксплуатирует" свою семью, потому что приходится его обеспечивать, кормить, давать кров и т.д., и в то же время он дает любовь или нечто иное. Существует баланс - равновесие между тем, что получено, и тем, что отдано, в противном же случае появляются симптомы различной степени тяжести.
Моральное наследство столь же значимо, как и наследство профессиональное или экономическое. Винсент де Гольжак говорит даже о "семейном капитале".
Каждая семья оценивает и учитывает вклады индивидов на "семейные счета". Эта оценка определяет масштаб заслуг, льгот, обязанностей и ответственности, которые учтены и вписаны в историю семьи, реально прожитую и генетическую, которую можно заново открыть.
Личный пример
Рассмотрим мой личный пример. Когда я была студенткой факультета психологии, я была замужем, у нас родился ребенок; как и многие молодые пары, мы испытывали финансовые затруднения. Одна из моих кузин (Аннетт) предложила мне деньги в долг. Я согласилась, не чувствуя себя ни обязанной, ни виноватой. Когда я закончила учебу и начала работать, я отдала эти деньги. Однако мои коллеги по работе не понимали, как моя кузина могла так легко дать в долг деньги и как я смогла без проблем их принять. И задумываясь над этим теперь, я вспомнила, что мой дедушка был старшим из шести детей и стал сиротой в очень юном возрасте. Их приютил дедушка (мой прапрадедушка), и они росли вместе с его детьми от второго брака. Мой дедушка остался без родителей в 14 лет, начал работать очень рано, чтобы помочь растить своих братьев и сестер и дать им высшее образование[***]. Таким образом, в бессознательном моей семьи он "приобрел заслуги" по отношению к своим братьям и сестрам. Позже, закончив свою учебу в Швейцарии, одна из его сестер открыла лабораторию фармацевтической продукции. На рубеже веков она вышла замуж за химика-фармацевта; они заработали немного денег и осели в Париже. Моя кузина, предложившая мне деньги, происходила именно от этой сестры моего дедушки. В каком-то смысле это было восстановлением равновесия - "одолженное за то, что некогда отдано". Она мне сказала: "Ты мне их вернешь, если сможешь, но если ты хочешь, то можешь и не отдавать; или же отдашь позже, через 5 или 50 лет - это не имеет никакого значения". И с точки зрения "системы семейных счетов" я хорошо понимаю то, что ей казалось нормальным, как, впрочем, и мне, так как мы обе знали, что между ее бабушкой и моим дедушкой были сердечные отношения (то, что Бузормени-Надь называет "установкой на щедрость"). Все потомки братьев и сестер моего дедушки были в долгу по отношению к нему (старшему). Все его очень любили. И когда он состарился, а моя семья в Париже испытывала нужду (после Великой депрессии 1929 г.), потомки одних и других приглашали нас к себе. Мы жили в Париже, моя двоюродная бабушка (Натали) помогала моему дедушке и моей бабушке, это поддерживало тепло в наших сердцах и согревало наши души. Мы не подписывали никаких бумаг. Никогда не говорили о деньгах. Большую часть наших каникул проводили вместе в местечке Ба-Ре на большой ферме, которая принимала дорогих гостей: их самих, брата и сестру с супругами и нас, двоюродных братьев и сестер - все три поколения. Семейные связи поддерживались и укреплялись. Долг был отдан, и всем это казалось нормальным. Никогда не было у нас обмена бумагами, долговыми расписками. Когда моя кузина дала мне деньги в долг, она отказалась от долговой расписки. Конечно же, я вернула эти деньги.
Когда 30 лет спустя, проходя перед ювелирным магазином, я неожиданно для себя купила золотые серьги и подарила ее дочери, я вспомнила, что моя кузина, к тому времени уже погибшая в авиакатастрофе, подарила мне дешевые серьги и дала в долг деньги. Таким образом, золотые украшения тоже были символическими.
Семейная "бухгалтерия".
Базовая безопасность.
Несправедливость
Существует неявная семейная "бухгалтерия". Речь идет не только о деньгах. Я хочу сказать не столько о деньгах, которые мой дедушка давал своим братьям и сестрам, сколько о том, что они были заработанными - он много работал в молодости, чтобы их поддержать. А главное - он дал им любовь, привязанность и поддержку, радость, счастье, базовую безопасность. Это передается[***] между потомками моего дедушки и его братьев и сестер. Когда мы собрались в Париже отпраздновать серебряную свадьбу моего дяди и моей тети Натали, нас было четыреста человек. И это еще не конец. Мы являемся теперь "дружной семьей дальних родственников" и продолжаем оказывать друг другу взаимную поддержку. Один из моих кузенов со своей женой продолжают праздновать день рождения своей бабушки (умершей более 50 лет назад) и приглашают всех нас, не вменяя нам в обязанность, в свою очередь, организовывать праздничный стол. Это "семья" и праздник.
В русском языке есть выражение "в тесноте, да не в обиде", означающее способность не раздражаться и не забывать никого.
Именно это имеет в виду Бузормени-Надь, когда говорит об учете заслуг и долгов. Во всяком случае, так я его понимаю по публикациям.
Но еще существуют пережитые несправедливости, которые причиняют боль. Среди факторов, вызывающих рак, я довольно часто встречаю стресс и обиду,
Людям не удается простить пережитую несправедливость. Это связано с "системой учета" в этом сложном "гроссбухе семейных счетов" - того, "что должны вам" и "что вы должны другим" для равновесия счетов, для "подсчета остатка по любому счету".
Мой терапевтический опыт последних 30 лет показывает, что ни географическая удаленность, ни бегство не освобождают индивида от того, что он мог бы назвать своими "долгами" по отношению к своей семье.
Невозможно избежать, говорит Бузормени-Надь, тирании своих обязанностей, убегая от кредитора. Бегство от семейных обязательств может "пропитать" все человеческие отношения индивида чувством невыносимой вины, расплывчатой и беспредметной. Его может парализовать от этого "аморфного и неопределенного экзистенциального чувства вины".