Чтобы поддержать или даже повысить уровень жизни, все больше людей выбирают древние формы общежития и снимают вместе одну квартиру. Действительно, самый длинный отрезок своей истории люди прожили коллективно. Уже неандертальцы видели преимущества совместного существования (один телевизор, одна посудомоечная машина и т. д.), поэтому и нам нет никаких причин пренебрегать столь компанейской формой жизни. Не только студенты, но и те, кто работает, и пенсионеры, и родственники, и друзья живут сегодня по модели, противоположной расточительному дроблению общества на ячейки. Даже глава правительства самой маленькой немецкой земли живет в общей квартире. Родители съезжаются со взрослыми детьми, потому что так у них появляется больше жилого пространства, они экономят деньги, сообща управляются с домашним хозяйством.
Квартиры, где живет несколько человек, квартиры, двери которых всегда открыты для самых разных гостей, с давних пор притягивают меня какой-то магической силой. В них мне куда интересней, чем в любом общественном заведении. Даже в кафе "Хавелка", которое лучше всего подошло бы на роль домозаменителя, со временем становится неуютно, а в квартире друзей, где люди постоянно входят и выходят, часы летят незаметно. Там нет услужливого официанта, предлагающего чего-нибудь выпить, уборные выглядят почище, чем в секторе Газа (в "Хавелке" они настолько грязны, что их можно выставлять напоказ), и мебель для сидения в квартирах обычно удобнее, нежели в кафе.
Ни в каком другом месте так ясно не чувствуешь что Шопенгауэр имел в виду, приводя сравнение с дикобразами. У Шопенгауэра дикобразы хотят согреться, поэтому подходят вплотную друг к другу. Но иглы причиняют им боль, и они вновь расходятся. В итоге дикобразы устроились на "умеренном расстоянии друг от друга, поэтому они с наибольшим удобством могли переносить холод". Некоторая отдаленность от других людей (не слишком близко, но и не далеко) придает совместному обитанию особую прелесть. По собственному опыту могу еще заметить, что лучше всего жить вместе, когда двери всегда открыты для гостей. И нет никакой разницы, поселитесь вы на чердаке или на первом этаже. Атмосферу гостеприимства, спокойствия, непринужденности можно создать даже в крохотной хижине.
Самая очаровательная квартира, в которой мне доводилось бывать, не отличается большими размерами и расположена на первом этаже старого будапештского дома. Она принадлежала дяде Зигмонду, графу Ньяри, которого я навестил, когда Венгрия еще была одной из стран Варшавского договора. Его старшая дочь не вернулась из поездки на Запад, после чего власти сочли всю семью (отца, мать и четверых детей) классовыми врагами и переселили ее в двухкомнатную квартиру.
Квартира Ньяри служила неоспоримым доказательством того, что вкус и стиль можно сохранить даже в безвыходных ситуациях. Ночью вся квартира походила на ночлежку, а ранним утром кардинально меняла свои вид. Раскрывались окна, куда-то исчезали матрасы, книги водворялись на свои привычные места, отодвигались кресла - и квартира превращалась в салон, где дядя Зигмонд принимал гостей. Чайная посуда дяди представляла собой чудесную смесь разномастных, надтреснутых чашечек. Когда в дом приходили друзья и знакомые, то воцарялось непринужденное, почти дачное настроение. Каждый день Зигмонд носил два костюма: днем - коричневый, а вечером - черный, не важно, ждал он гостей или нет (последнее бывало редко). Он относился к тем людям, чей внешний облик не менялся с появлением компании. Ему бы никогда не пришло в голову ослабить галстук или надеть тапочки лишь потому, что он один в квартире. Кто-то сказал, что не каждый шаг за дверь заслуживает названия "прогулка", иначе любой выход из спальни пришлось бы называть прогулкой. Сказавшему эти слова, вероятно, ни разу не случалось встретить такого человека, как Зигмонд Ньяри.
Прелесть той или иной квартиры заключается не в количестве вложенных в нее денег, не в районе, где она расположена, а в том радушии, с которым принимают гостей. Богат тот, чья квартира привлекает друзей. И богат тот, кто может провести у друзей дождливые дни, когда в собственном доме крыша готова обвалиться на голову. И ни музыкальные центры, ни домашние кинотеатры, ни мебель от Конрана не сделают вашу квартиру более притягательной.
Аппетит приходит во время еды
У них что, дома нет?
Моя сестра Глория (при входе в переполненный ресторан)
Плохая привычка хорошо поесть
Еще существуют люди, которые полагают, будто их примут за представителей богемы, если они обмолвятся, что у них в холодильнике нет ничего, кроме бутылки шампанского и пленки "Кодак" (или лака для ногтей). Хотя подобные откровения давно не в моде. Во-первых, шампанское - это второсортный продукт, при его изготовлении используют виноград, непригодный для вина. А во-вторых, если разобраться, нет ничего вульгарнее, чем привычка пойти куда-нибудь хорошо поесть.
На вопрос: "Чем бы нам заняться сегодня вечером?" - городской житель, скорее всего, ответит: "Давай сходим куда-нибудь поесть". А когда люди отправляются есть, то разговаривают они исключительно о еде. Можно услышать следующие диалоги:
- Ах, мой салат с руколой великолепен, а уксус наверняка из Модены.
- Нет, ты попробуй мое филе из утиной грудки. (На руколе. - Примеч. автора.)
- М-м, волшебно!
Потом посетитель ресторана поднимает бокал и с видом знатока замечает, что рецину лучше пить только в Греции и выбор в пользу сансерре был совершенно оправдан. Когда темы закусок и вина исчерпаны, на помощь спешит главное блюдо, о котором можно говорить весь вечер.
Одно из проклятий современной цивилизации - так называемая практическая гастрономия. Приходя поесть, теперь хотят чему-нибудь научиться, потому что просто так разговор у них не вяжется. "Практическая гастрономия" подразумевает официантов в фартуках и своеобразное оформление помещения. Надо снимать обувьи ходить по мягкому полу или пить подслащенные напитки из пластмассовых чаш в форме кокосовых половинок с непременным бумажным зонтиком. Ханс Петер Водарц, державший некогда в Висбадене ресторан "Леельская утка", одним из первых понял, что людям нравится, когда кто-нибудь говорит вместо них. Он объединил цирк и ресторан и не один год ездит по Германии со своим изобретением. В его бродячем ресторане официанты поскальзываются и обливают посетителей, а на сцене выступают артисты. К концу вечера люди, не сказавшие друг другу ни слова, уходят домой в прекрасном настроении, отдав за удовольствие трехзначную сумму в евро.
Были такие времена, когда люди выбирали тот или иной ресторан, потому что там вкусно кормили. Но сегодня в любом ресторане подадут лишь филе из утиной грудки или то же филе с руколой. Даже haute cuisine ("высокая кулинария") давно перестала быть съедобной. Я помню старые добрые времена звездной кухни, когда Эки Витцигманн заведовал мюнхенским "Баклажаном" подавал избранным гостям тушеный бычий хвост и королевский омлет, а адвокаты за соседними столиками вынуждены были довольствоваться nouvelle cuisine ("новой кулинарией") и бросали на нас завистливые взгляды, не найдя наших блюд в меню.
В пору своего изобретения nouvelle cuisine была настоящим событием, так как освободила французскую о от муки и жира. Но теперь она уже давно сдала свои позиции. Повара, зараженные сумасбродной, поощряемой журналистами тягой к новшествам, пытались превзойти друг друга в оригинальности и теперь совершенно разучились готовить. Недавно я первый раз за много лет посетил звездный ресторан и, как только от крыл меню, понял, что закат nouvelle cuisine не за горами. Среди прочих блюд предлагались "устричная лазанья" и "карпаччо в пивной пене". Верхом абсурда был пожалуй, шербет "яичница с ветчиной". Из чистого любопытства я решил его заказать. Принесли какой-то желтый осклизлый шарик мороженого, от которого разило прогорклым жиром.
Однако хуже всего в ресторанах не еда, а обслуживание. Официанты либо нахальны, либо пытаются заискивать особенно манерным прислуживанием, что выглядит еще нахальнее. Ресторанный критик американского "Вога" прошел школу официантов и написал об этом книгу, из которой мы узнали, что старшие официанты в Нью-Йорке получают примерно 75 тысяч долларов чаевых в год. Существуют специальные уловки, чтобы получать побольше чаевых. Речь идет не об особой услужливости, которая обычно заставляет нас раскошелиться. Настоящий официант должен завладеть своим клиентом. Начинается все с того, что людей сажают не туда, куда они хотят, а куда хочет сам официант. Затем он подходит, если ему будет угодно, к столику и, не обращая никакого внимания на то, что вы выбрали в меню, настоятельно рекомендует взять филе из барабульки. Причем делает он это так, словно отказ от его предложения оскорбит всех официантов на свете.