Рис. 4.Психологическая динамика отношений отца и дочери
Некоторые отношения очевидны и сливаются одно с другим:
а) личные отношения;
б) отношения каждого к бессознательному;
в) отношения Анимуса и Анимы, осложненные теневыми аспектами;
г) отношения Анимуса дочери к ее отцу и отношения Анимы отца к его дочери.
Эта схема проясняет бессознательную ситуацию. Мать (материя, тело) бессознательно связана с сенексом и всем его сатурнианским бременем. Возможно, комбинация этих двух архетипов ответственна за то, что фигура тучной девушки преждевременно приобретает формы взрослой женщины.
Если имело место разногласие между родителями и отец в своем разочаровании переместил проекцию своей Анимы на дочь, она бессознательно превратилась в его невесту-ребенка, изнасилованную еще до достижения половой зрелости. Но этому супругу она может оставаться верной до конца своей жизни, будь то в своем выборе мужа, в своей неспособности выйти замуж или привнести Эрос в сексуальность. Бессознательно она может быть втянута в инцестуозный брак. (В терминах Фрейда, у нее комплекс Электры.) Пока она не распознает, что ее отец-любовник - это ее собственный внутренний идеальный мужчина, которого не следует проецировать на реального мужчину, она может потратить всю свою жизнь на поиск своего призрачного любовника. Если она найдет свой "идеал", она может оказаться в ситуации, трагичной вдвойне, потому что золотые стрелы, вероятно, поразят пуэра, ищущего мать-невесту. Их брак тогда окажется двойным инцестом.
За комплексом отца скрывается архетип бога-отца. Пуэлла, обожающая или идеализирующая своего пуэра-отца, будет искать в этом Боге свет и справедливость, хотя бессознательно она может бояться Его предательства. Сознательно она ищет красоту и истину; бессознательно темные силы в ее пуэре-Анимусе восстают против справедливого Иеговы, и невольно она может соединиться с Люцифером. В литературе полно подобных "невинных девиц".
В "Элоа", поэме Виньи, возлюбленная дьявола - дева-ангел, никогда не спускавшаяся на землю. Она была дочерью Христа, появившаяся из слезы, пролитой Христом на могиле Лазаря. Ее миссией было утешение отчаявшихся. Она представляет собой небесный архетип тех смертных женщин, которые отдают свои жизни страдающим мужчинам в надежде поддержать и спасти их. Не чувствуя себя счастливой на небесах со своими братьями-ангелами, она жаждет спуститься в ад, чтобы утешить своих проклятых братьев, которые нуждаются в ней. Ангелом, больше всего нуждавшимся в ее симпатии, был сам Люцифер. В один прекрасный день она познакомилась с ангелом удивительной красоты и с чарующим красноречием. Не зная, кто он такой, наивная девица пленилась его слезами и роковым очарованием. Ее жалость превратилась в любовь. Окутанные облаком, они вместе перешли в ад, но их диалог был нечаянно услышан хором херувимов:
Оu me conduisez-vous, bel ange? - Viens toujours.
- Que votre voix est triste, et quel somber discours!
N’esl-ce pas Eloa qui souleve ta chaine?
J’ai cru t’avoir sauvé. - Non, e’est moi qui t’entraine.
Si nous sommes unis, pen m’importe en quel lieu!
Nomme-moi done encore ou ta Soeur ou ton Dieu!
- J’enleve mon esclavec et je tiens ma victime.
- Tu paraissais si bon! Oh! qu’ai je fait? - Un crime.
- Seras-tu plus heureux? du mo ins, eat-tu content?
- Plus trisle que jamais. - Qui done es-tu? - Satan .
Соблазненная его одиночеством и своей собственной жалостью, Элоа с тоскою спрашивает в последних двух строчках: хотя она не сделала его счастливым, быть может, он хотя бы удовлетворен? После чего последовал ответ, которого она, должно быть, опасалась: "Еще печальнее, чем когда-либо". - "Кто ты?" - спрашивает она. "Сатана", - отвечает он.
Элоа олицетворяет собой милую девушку, которая колеблется между тем, чтобы взять ответственность за самого дьявола, и тем, чтобы вообще не брать никакой ответственности. Ее сознательная преданность благим целям приводит к тому, что ее бессознательный демон рассеивается в ее партнере, который может выводить в жизнь ее теневой Анимус. Ей не удается стать обычной женщиной, которая может прямо взглянуть на себя и принять свою слабость и свою силу. "Совершенство" ее отца вынудило ее ожидать слишком много от себя и от других. Иегова постоянно оценивает ее, и она должна делать все, что в ее силах, чтобы понравиться Ему, даже ценой своей собственной целостности. Важнее всего для нее отношения с ее мужчиной. "Он только для Бога, и она для Бога в нем" . Не обладая уверенностью в себе, подобная женщина пожертвует даже своими собственными чувствами для того, чтобы сохранить единственные отношения, которые удерживают ее в жизни. Если она предаст глубину своих собственных чувств, она попадет в руки своего негативного Анимуса, который может стать достаточно разрушительным, чтобы убить ее. Ее преданность аполлоническому распорядку жизни, соединенная со страхом демона, влечет ее к поиску Эго-контроля посредством активности, характерной для Анимуса. Однако, игнорируя свою пуэлла-сторону, она теряет связь с Дионисом, тем самым утрачивая самую главную часть своей женской природы.
Элоа как часть христианского мифа представляет интересную противоположность греческой Персефоне. Обе были невинными девами, соблазненными богом Подземного Царства. Однако Персефона была крепко укоренена на земле своими близкими отношениями с матерью; таким образом, она могла отдаться Гадесу и в назначенное время родить их сына, Диониса, чья колыбель - корзина для просеивания, в которой был лишь один колос, - была наиболее почитаемым предметом на великом празднике урожая, отмечаемого в Элевзии.
В противоположность ей, у Элоа нет человеческой матери и нет человеческого тела, и поэтому она оторвана от реальности. Ее жизнь возникла из сентиментальной мужской слезы, жалеющей смертных за их человеческую участь. Подобная сентиментальность не принимает реальные условия жизни на Земле. Элоа, не замечающая своего собственного порока и переполняемая собственным желанием спасать, в то же самое время бессознательно восстает против бога, допускающего порок. В результате она утрачивает защиту от сатаны - заклятого мятежника. Без тесной близости с Матерью, Деметрой, ей не хватает прочных корней в ее собственной сексуальности. У нее нет почвы, на которую она могла бы опираться, чтобы иметь дело с тенью, и она может стать бессмысленной жертвой мужчины, выбранного ею для спасения. Ни Дионис, ни живой Христос не могут родиться из ее тела.
Современная Элоа отказывается быть жертвой мужчины или Бога, которого она когда-то обожала. Однако она все еще не взяла на себя ответственности за своего собственного дьявола, и поэтому склонна проецировать его на маскулинный мир, в котором ищет отмщения за убийство своей женственности. Околдованная своим собственным маскулинным влечением к власти и не соединенная со своей собственной Деметрой, она не в состоянии увидеть в своей мести замаскированную форму самоубийства. Это отрезает путь к принесению жертвы. Ее утраченную женственность нельзя ни снова найти, ни обрести заново.
Комплекс Матери
Для женщины, находящейся во власти пищевого нарушения, еще более значимым, чем комплекса Отца, является комплекс Матери. Путаница в инстинктах, вероятно, берет свое начало еще в раннем младенчестве. У младенца для разных потребностей существует разный плач, но мать, не умеющая интерпретировать эти разные типы плача, или не имеющая внутренних ресурсов, чтобы отвечать различными способами, или мать, которой недостает любви, чтобы удовлетворить их, отвечает на каждый плач едой. И после того как она закормит ребенка, она удивляется: почему его рвет? Как он может быть таким неблагодарным? Говоря о дальнейших проблемах ребенка, Хильде Бруш пишет:
Неспособность правильно опознавать телесные ощущения - характерное нарушение при пищевых расстройствах; другие оттенки чувств также воспринимаются или понимаются неточно и часто связаны с неспособностью распознавать скрытые смыслы во взаимодействиях с другими .
Мать, потерявшая связь со своим собственным телом, не может дать своему ребенку ощущение гармонии с самостью и с вселенной, являющееся краеугольным для его будущего ощущения целостности.
Эрик Нойманн обсуждает важность позитивного контакта, устанавливаемого в самых ранних отношениях, в работе "Ребенок":
Ритм и принципы поведения Великой Матери обусловлены переживаниями ребенком ритма его собственного тела и космического ритма дня и ночи, а также времен года. Этот ритм обусловливает жизнь всего органического мира, и основные ритуалы человечества настроены на него… Через гармонию между собственным ритмом ребенка и ритмом его матери - который на этапе самых ранних отношений переживается идентичным его собственному - образ матери становится для ребенка образцом и внутреннего, и внешнего миров… Источник ранних и наиболее базовых матриархальных принципов поведения в связи с этим следует искать в гармонии между еще не расщепленной целостностью ребенка и самостью, которая переживается через мать .