"Древние" и "новые": спор о прогрессе
Растущее влияние философов и мода на "Республику ученых" совпали с выходом на политическую арену талантливейших властителей своего века и самых просвещенных правителей в российской истории - Петра Великого и блистательной Екатерины II. Правление царицы Елизаветы, разделившее их, отличалось сравнительной сдержанностью. О России начали много писать.
Некоторые деятели Просвещения ставили Россию в пример, другие - наоборот. Цари беседовали с философами, чтобы создать образ просвещенных правителей, и у каждого в этой политической сделке был свой расчет.
Противостояние идей приводит к появлению разных представлений о России в глазах иностранцев: для одних она надежда рода человеческого, для других - главная его угроза. На протяжении всех грядущих веков два противоположных лика России будут объектом идеологических баталий в поворотные моменты истории. Либералы и консерваторы будут видеть лишь темную ее сторону, романтики и социалисты - только светлую.
Поставленный в начале XVIII века русский вопрос станет ключевым в европейских политических дебатах благодаря двум концептуальным нововведениям философов-просветителей. В 1740–1760 годах в ответ на все политические, социальные и философские теории появились универсальные понятия прогресса и цивилизации. Каждая теория предлагает собственный способ продвижения человечества по пути прогресса и по-своему располагает различные нации на этой своеобразной лестнице. По этой причине данные идеи следует изучить более подробно.
Идея прогресса впервые прозвучала в процессе противостояния гуманистов и схоластов во времена итальянского Возрождения. Интерес к данной проблематике возобновился в конце XVII века, когда разгорелся спор о "древних" и "новых". "Древние" во главе с Буало утверждали, что хорошая литература держится на подражании античным авторам. Этот тезис основан на идее о том, что превзойти художественное совершенство античной культуры Греции и Рима невозможно.
"Новые" во главе с Шарлем Перро настаивали на достоинствах современных авторов и заявляли, что дальнейшее развитие культуры возможно и необходимо, а литературное творчество нуждается в обновлении. Они ратовали за новые художественные формы и литературу, адаптированную к современности.
Понимание прогресса как глобального линейного развития человечества появилось только в конце XVIII века. Теоретические основы данной концепции были заложены в 1795 году в работе маркиза де Кондорсе "Эскиз исторической картины прогресса человеческого разума". Именно тогда родилось современное понятие прогресса и появилась убежденность в том, что общество постепенно движется к материальному процветанию, накоплению научно-технических знаний, смягчению нравов, совершенствованию социальных институтов и, следовательно, к развитию человеческого духа.
Слово "цивилизация" в его современном значении впервые употребил Виктор Рикери де Мирабо (отец Оноре де Мирабо). В 1758 году в работе "Друг людей" он пишет: "Несомненно, религия - это наиболее эффективная сила, сдерживающая человечество, и основной двигатель цивилизации". Для Кондорсе идея цивилизации неразрывно связана с успехами человечества в рамках определенного государства, совершившего переход от варварского существования к цивилизованному гражданскому обществу.
В то время слово "цивилизация" имело только одно из двух современных значений. Этот неологизм еще не означал уникального набора качеств определенного общественного строя или общества, естественным образом сформировавшегося к XVIII веку в результате исторического развития. Данный термин означал только высокий уровень материального, интеллектуального и морального развития человеческой расы, ставший возможным вследствие перехода из дикого состояния (каковое еще наблюдалось в Новом Свете) через стадию варварства, оставшуюся в прошлом для Европы, но не для Азии (и не для России).
До конца XVII века предпочитали говорить "окультуренный" вместо "цивилизованный", подразумевая, что миссия по развитию цивилизации возлагается на государство, то есть на короля, а не на общество и граждан.
Лейбниц и Вольтер - сторонники российского просвещенного абсолютизма
Первым крупным современным философом, указавшим в конце XVII века на особую историческую роль России, стал Готфрид Вильгельм Лейбниц. Отдавая должное реформам Петра Великого, его усилиям по модернизации социальных институтов на основе западной модели и строительству открытой для Европы столицы, Лейбниц первым высказал мысль, что Россия могла бы стать мостом между двумя крупными мировыми цивилизациями - европейской и китайской. Он полагал, что Россия - по сути tabula rasa, чистый лист, на котором рукою Разума можно начертать идеальный социальный порядок.
Лейбниц, хотя и повторяет клише о русской тирании и варварстве, но полагает, однако, что просветительская деятельность самодержца, ведомого Разумом (и советами философов, в частности Вольтера), поможет России преодолеть существующую отсталость. А деятельность просвещенного правителя позволит не только построить государство, социально и политически не уступающее западным, но и превзойти европейские страны, стреноженные абсолютизмом и устаревшими средневековыми традициями.
Встреча Лейбница с Петром Великим в 1711 году польстила "Республике ученых" и способствовала выдвижению тезисов о tabula rasa и завидной судьбе просвещенного деспотизма, которые были популярны на протяжении всего XVIII века. Англичанин Иеремия Бентам, физиократ Ле Мерсье де Ла Ривьер и молодой Дидро станут самыми ярыми поборниками этой идеи.
Наиболее блестящим и влиятельным философом Просвещения, который рассматривал Россию как "страну возможностей", был, конечно же, Вольтер. В ряде работ ("История Карла XII", 1731; "Анекдоты о царе Петре Великом", 1748; "История Российской Империи в царствование Петра Великого", 1759–1763) он развивает идею о том, что "прогресс невозможен без отказа от прошлого и отмены необоснованных привилегий дворянства и духовенства, а счастье на земле зависит от людей и их стремления менять общество согласно Разуму".
Для Вольтера "восставшая из праха" Россия была прекрасной возможностью применить свои теории на практике. Убежденный в том, что "правда идет с севера" и этой стране уготована роль светоча Разума в Европе, он установит с Екатериной II, "северной Семирамидой", такие же тесные отношения, как Лейбниц с Петром Великим. Тем же путем пойдет и Дидро. Он отправится в путешествие в Санкт-Петербург, где Екатерина II выкупит его библиотеку по хорошей цене.
Представление о России как о tabula rasa, полигоне для уникальных экспериментов, цель которых - догнать и перегнать регрессирующий Запад, будет подхвачено в 1917 году большевиками, которые превратят Россию в "авангард пролетариата, строительную площадку коммунизма". Та же идея о России как tabula rasa в начале 1990-х годов вдохновляла апологетов неолиберального капитализма во время первого президентского срока Бориса Ельцина.
И в XVIII, и в XX веках благодаря такому представлению в сочетании с идеей просвещенного деспотизма Россия некоторое время считалась лидером стран авангарда и была популярна среди интеллектуалов. Но в долгой истории русофобии это была лишь кратковременная интерлюдия. Тезисам Вольтера не было суждено пережить своего автора.