За прошедший с момента миллсовского исследования период мало что изменилось. Наиболее яркий пример – отец и сын Буши в президентском кресле США. Между ними при этом был только один фигурант высшей власти – Билл Клинтон. Характерно, что по прошествии второго бушевского правления на политическом Олимпе вновь восстанавливается клинтоновское представительство в лице госсекретаря США Хиллари Клинтон. Чем в данном случае номинируемые в качестве оплота демократии Соединенные Штаты принципиально отличаются от фамильных режимов ряда стран Востока? Тот же непотизм в действии. Личностные качества Дж. Буша-младшего вряд ли у кого-либо оставят сомнения о его продвижении во власть по каналам клановой инкорпорации.
Но, может быть, приводимый пример представляет собой исключение из общего правила демократической ротации? Династии политиков для США – типичное явление. Так, сын второго президента Соединенных Штатов Дж. Адамса Дж. К. Адамс стал сначала госсекретарем, а потом и пятым президентом. Внук основателя политической династии Ч.Ф. Адамс участвовал в избирательной кампании 1848 г., претендуя, хотя и неудачно, на пост вице-президента. Ну а правнук стал одним из наиболее знаменитых (а знаменитость, как правило, редко достигается без соответствующего продвижения) американских историков.
В клановом родстве между собой состояли Теодор и Франклин Рузвельты. Сам автор великого антикризисного курса находился в дальнем родстве с президентами Улиссом Грантом и Захарией Тейлором. Сыновья Франклина Делано претендовали на занятие постов мэра Лос-Анджелеса и губернатора Нью-Йорка.
Нет нужды говорить о месте в американской политической элите клана Кеннеди. Видным сенатором от Демократической партии являлся отец вице-президента в администрации Б. Клинтона, соперник Дж. Буша на выборах Альбер Гор. Дед другого претендента на президентское кресло Дж. Маккея, имея чин четырехзвездного адмирала, являлся одним из основоположников авианосной стратегии ВМФ США, а отец – главнокомандующим Тихоокеанским флотом, руководившим американскими военноморскими силами в период войны во Вьетнаме.
Среди знаменитых прямых предков Дж. Буша – младшего не только президент США. Его дед был сенатором, один прадед – руководителем Национальной ассоциации мануфактурных производств и экономическим советником Герберта Гувера, другой – основателем одной из крупнейших компаний Уолл-стрита Brown Brothers Harriman и финансистом успешных выборных кампаний Франклина Рузвельта.
Выборы очередным президентом США имеющего кенийских предков афроамериканца Барака Обамы – необходимый полит-технологический ход по восстановлению дезавуированной "американской мечты" о равенстве возможностей. Но принципиально сложившуюся систему клановых инкорпораций во власть это не меняет при наличии известных нитей, связующих и Б. Обаму с определенным сектором американского истэблишмента. Что уж в этом отношении говорить о России, для которой традиция демократии при формировании властных элит гораздо менее актуальна, чем для Соединенных Штатов.
Фильтрационные институты элитного отбора – реальность американской политической жизни.
С одной стороны, это родовые кланы. Все перечисленные примеры родства американских политиков не лучшим образом соотносятся с классическим представлением о демократии.
Другой американский элитный фильтр представляют собой религиозные институты. Еще М. Вебер свидетельствовал об их регулятивной значимости в жизни американцев. Переезжая в любой город США, человек, который занимается публичной деятельностью, первым делом идет регистрироваться в существующую религиозную общину. Такая регистрация служит негласным общественным пропуском (фильтром). Без этого успех человека в публичной сфере невозможен.
Религиозная структура американского общества имеет, судя по официальным социологическим данным, следующее представительство: 51,3 % – баптисты, 23,3 % – католики, 16 % – те, кто не разделяют взглядов никакой религии или придерживаются индивидуальных религиозных представлений, и, наконец, протестантские меньшинства – 7–8%. Однако конфессиональная принадлежность американских президентов совершенно не соотносится с указанными пропорциями. Львиную их долю за новейшую историю США представляет именно 7–8% протестантского меньшинства. Гувер и Никсон – квакеры, Эйзенхауэр и Рейган – пресвитериане, Буш-старший, Форд, Рузвельт – епископальная англиканская церковь, Джонсон – церковь Христа. Можно говорить об определенной тенденции. За последние пятьдесят лет известны три случая, когда, вступая в активную политическую деятельность, будущий президент резко менял религиозную принадлежность, переходя из одной общины в другую: Эйзенхауэр, Рейган, Дж. Буш-младший. Случайно ли? Судя по всем этим фактам, определенная роль религиозных общин США в формировании американской политической элиты является достаточно очевидной.
Третий фильтрационный институт США – это элитарные образовательные учреждения. Первую строчку в данном ряду занимает Йельский университет. Там, еще со студенческой парты, формируют американскую политическую элиту ("правящий класс").
Применительно к нашему государству речь, таким образом, должна идти не о демократизации элитогенеза, а о создании фильтрационных институтов селекции элит в интересах России. Это должны быть институты ценностного типа. Они придут на смену ныне действующим фильтрам финансового и непотического профиля. В этой трансформации и заключается путь оздоровления российской государственной власти.
Коэффициент клановости политической элиты в России в шкале исторического времени
Клановые группировки в высшей российской власти выявлялись посредством анализа биографий представителей политической элиты. Обнаруживаемые групповые совпадения в анкетных данных позволяли сделать предположение о наличии структур соответствующих кланов. Коэффициет клановости рассчитывался, как указано выше.
Для рассмотрения были взяты советский и постсоветский периоды истории. Эмпирическим материалом для определения персоналий политической элиты, применительно к советскому времени, послужили составы Центрального Комитета КПСС, РКП(б), ВКП(б). Они переизбирались на каждом партийном съезде. Последние перевыборы состоялись на XXVIII съезде КПСС в 1990 г. Применительно к постсоветскому периоду для анализа политической элиты использовались данные рейтингов ста ведущих политиков [58] .
Выявление возможных кланов осуществлялось прежде всего через установление общности в биографии национального политического лидера и представителей правящей элиты. В качестве критерия клановости была взята земляческая принадлежность. Представитель элиты рассматривался в качестве представителя правящего клана в том случае, если он жил и работал там же, где и соответствующий лидер государства (рис. 2.1).
Рис. 2.1. Коэффициент клановости в истории Российского государства
Для ленинского периода такого рода клановым идентификатором являлось нахождение в политической эмиграции. Первоначально политэмигранты составляли более трети состава большевистского ЦК.
При рассмотрении феномена внутрипартийной борьбы наличие этой группировки удивительным образом оказалось вне внимания историков. Она явственно обнаруживается при помощи примененной в настоящем исследовании методики расчета коэффициента клановости.
Актуализировавшаяся стоящая перед большевиками задача строительства новой государственности объективно вела к снижению влияния связанных с внешними силами политэмигрантов. К концу Гражданской войны их долевое представительство в ЦК сократилось до одной пятой части. На уровне высшего эшелона партии велась борьба между национальной (национал-большевистской) и политэмигрантской (интернационалистской) группировками. В сталинский период она завершилась окончательным разгромом клана бывших политэмигрантов (рис. 2.2).
Рис. 2.2. Представительство бывшей политической эмиграции в ЦК
Применительно к периоду правления И.В. Сталина интересна проверка тезиса о наличии в высших эшелонах партии особой грузинской группировки. В нее, при соответствующем расчете, зачислялись не только этнические грузины, но и представители других национальностей, проживавших в разные годы на территории Грузии. Максимум грузинского представительства был достигнут в 1930-е гг., не превысив при этом 7 %.
Коэффициент клановости в сталинский период был в пять раз ниже, чем в ленинский период, в 4,8 раза ниже, чем в хрущевский и в 2,1 раза – чем в брежневский. Полученные результаты позволяют утверждать, что режим И.В. Сталина не имел выраженной клановой опоры. Кадры подбирались по иному принципу, скорее с позиций профессиональной пригодности. А режим личной преданности достигался путем нависавшей угрозы репрессии.
Важен современный вопрос: возможно ли заменить неприемлемую внезаконную репрессионную систему стимулирования профессиональной эффективности иным легитимным современным принципом? Представляется, что вполне. Однако это возможно либо внешним по отношению к элите способом – например, настоящей выборной ротацией. Либо внутренним личным, жестким лидерским механизмом, что, по-видимому, представляет собой явление довольно редкое и случайное. Кроме того, для подобного шага должен иметься соответствующий кондиционный лидер.