П. Порошенко: – …Танковым ударом. Через Новоазовск. И танковой … набитой … (неразборчиво)
А. Караулов: – Мужественный верховный главнокомандующий. Ну, в Мариуполе страшно. Фронтовые сто грамм для храбрости – вот и немножко бессвязная речь.
Кстати, бойцам украинской армии, погибшим на Юго-Востоке, полагается компенсация. Но есть так называемый "закон о пьяных трупах": если в крови погибшего бойца украинской армии будет найдена хотя бы одна промилле алкоголя, компенсация родственникам по факту утраты кормильца – бойца – не полагается. Такая вот экономия государственного бюджета. Считается, если украинский боец перед боем выпил, то он сам виноват: погиб по собственной неосторожности.
А теперь еще раз. Когда Порошенко доложили, что сбит малазийский "Боинг", он закрылся в кабинете, и из кабинета его уже плашмя выносили.
Г. Райков: – Дать поработать на поле, значит получить очень большую огласку. Не пустить, а потом когда-то пустить… это как-то…
А. Караулов: – Секундочку. Впервые в истории всех мировых катастроф самолет, остатки "Боинга", и сегодня валяется там на поле.
А. Широкорад: – Обычно обломки любого погибшего самолета, останки его, складываются в специальных ангарах…
А. Караулов: – И всегда из всего, что осталось, выкладывают остов самолета…
А. Широкорад: – Да, выкладывают остов самолета со всеми деталями.
А. Караулов: – До крупицы собирается все, что осталось от самолета.
А. Широкорад: – В данном случае это сделано не было. Мало того, два огромных двигателя "Боинга" до сих пор валяются на месте катастрофы. Их никто не ищет.
А. Караулов: – Оказались не нужны комиссии.
А. Широкорад: - Они не нужны.
А. Караулов: – А как это может быть? Вот выложили Ту-154, борт президента Польши, погибший под Смоленском. Всегда, крупица к крупице, собирается все, что осталось от самолета. Любая деталь может помочь в расследовании.
А. Мамонтов: – Мало того, должны были землю просеять. На месте катастрофы земля должна быть просеяна на предмет поиска поражающих элементов. Я думаю, что это не выгодно просто…
А. Караулов: – Международной комиссии?
А. Мамонтнов: – Да.
А. Караулов: – То есть, задумаемся: если международной комиссии не выгодно расследовать эту катастрофу, то тогда что же выгодно? Не расследовать?
Г. Райков: – Андрей Викторович, я 30 лет делал авиационные и другие двигатели. Были аварии, катастрофы…
А. Караулов: – Хоть раз бросали остатки самолета?
Г. Райков: – Мы землю просеивали, чтобы иметь все доказательства, сделать макет, конструкцию катастрофы, чтобы определить все-таки, отчего он упал…
А. Караулов: – Почему ж тут-то все под снег ушло? Вот зима началась.
Г. Райков: – А здесь просто-напросто надо умолчать было. Вы думаете, в Европе никто не понимает, что…
А. Караулов: – Стоп. Вот именно! Это же понимает весь мир. Когда не собирается ничего… Когда нам говорят: "Год ждите", – хотя это все можно в секунду установить. От какой ракеты и как разорвался самолет. В секунду.
Г. Райков: – Мы живем в 21-ом веке. У нас спичечный коробок на Земле видят из космоса…
А. Караулов: – Где же тогда… Гнев – не точное слово… Но где вопросы-то всех стран, Малайзии прежде всего, к международной комиссии? Которая ничего не изучает, и о самолете, брошенном на поле, никого не допрашивая, говорит: "Через год узнаете, что мы, комиссия, думаем". Если международная комиссия ангажирована – это скандал.
Ю. Кублановский: – Может быть скандал еще впереди, но они выполнили свою тактическую задачу, если не стратегическую…
А. Караулов: – Пока отложили на год. Так сказать, "Ждите год, что мы вам скажем".
Ю. Кублановский: – Дело не только в этом. Дело в том, что сразу был вброс в сознание европейского и вообще западного обывателя, что виновата Россия.
А. Караулов: – Мгновенно.
Ю. Кублановский: – Это использовали по полной, и это уже навсегда. Каких бы ни было потом расследований, это в сознании обывателя европейского осталось.
* * *
А. Караулов: – А теперь о вбросе. Еще раз. О вбросе, то есть – о реакции на западе многих даже порядочных людей.
Г. Райков: – Некоторые отводят глаза, некоторые отходят в сторону, некоторым стыдно, но так как они находятся в определенной корпорации, которая ведет атаку непосредственно на руководителя государства… На него идет атака. И в том числе – на Россию. Вот и все.
П. Дейнекин: – Они-то хотели России приклеить ярлык убийц. Вот в чем дело. Полился гнусный поток обвинений российской стороны во всех смертных грехах.
А. Караулов: – Как может быть иначе, если, по нашей версии, украинские Су-25, аж четыре штурмовика, были подняты в небо. Они ждут Путина, его самолет. Скорости огромные. "Боинг" – 850 километров в час, штурмовик тоже летел на огромной скорости. Летчик (я еще раз называю бортовой номер Су-25, самолета-убийцы, – 08, предположительно 08) ошибся, не тех расстрелял.
И. Дискин: – Он видел опознавательные знаки, не различимые с бортом президента Российской Федерации.
А. Караулов: – Того, что рядом с малазийским "Боингом", на расстоянии километра…
И. Дискин: – Даже ближе, он подходил гораздо ближе.
А. Караулов: – …Летел украинский штурмовик, это установленный факт.
А. Мамонтов: – Он видел ровно идентичную раскраску…
А. Караулов: – Раскраска, действительно похожая.
А. Мамонтов: – С любого угла, кроме перпендикуляра, окраска не различима. Ракета "воздух-воздух" пошла сначала из самолета, а после этого стало понятно, что самолет не падает, и его добивали ракетой с земли.
А. Караулов: – А он мог лететь на одном моторе совершенно спокойно.
А. Мамонтов: – Да, да, как все современные самолеты.
А. Литвинов: – Если нет повреждений крыла…
А. Караулов: – …то может лететь.
Литвинов: – …Если просто вышел из строя двигатель, то, конечно, может.
А. Караулов: – Вот летит самолет, и вдруг попадает в двигатель ракета. Что творится в кабине?
А. Литвинов: – Сразу отказ систем. Если выходит из строя у меня двигатель, то я что вижу на своих приборах? Отказ. Слышу: какой-то был толчок. Я понимаю, что, может быть, у меня двигатель просто развалился в воздухе. Такое бывало.
А. Караулов: - Бывало?
А. Литвинов: – Конечно. Лопатки двигателя разлетаются…
А. Караулов: – И "Боинг" летит на втором двигателе…
А. Литвинов: – А мне надо понять, что произошло. И в этот момент, пока я с приборов буду считывать информацию…
А. Караулов: – То есть в тот момент, когда ракета, выпущенная из самолета, влетела в мотор, летчик мог подумать все, что угодно? Все в секунды, в доли секунды. А следом (это наше предположение, я аккуратно говорю все время)… А следом летчик расстрелял кабину пилотов. Сразу погиб и основной экипаж, и дублирующий. Там два экипажа было. Еще раз: тела летчиков не выданы до сих пор, а если будут выданы, уверен, никаких следов, никаких следов от пуль, снарядов в телах не будет. Все уберут. Это мое предположение.
Н. Павленко: – Ну, если считать, что Су-25 "Грач" имеет ракеты класса "воздух-воздух", и стрелял из пушки – это значит, что уничтожали так, чтобы не осталось следов.
А. Мамонтов: – Самолет был обстрелян авиационной пушкой "воздух-воздух". По край мере, тот немецкий пилот… Кстати, вариант кабины, который был расстрелян, фотографию которой показывали, о которой нам рассказали в Союзе российских журналистов… Мы стали эту фотографию искать и случайно нашли того немца, который эту фотографию взял и разработал.
А. Караулов: – Ему стало интересно, он специалист…
А. Мамонтов: – Он раскрутил… Вот что интересно: никто не знал, что он занимается этим, просто вдруг из интернета стали пропадать материалы, на которые он ориентировался. Но он успел их скачать.
П. Хайзенко: – Я нашел эти фото в пятницу, примерно в шесть утра, после того, как самолет был сбит. И та фотография меня просто заворожила.
А. Караулов: – Петр Хайзенко. 30 лет работы в "Люфтганзе", летчик первого класса.
П. Хайзенко: – Это счастливая случайность, что я нашел ее в таком разрешении в интернете. Фото фрагмента обшивки, по которому видно, что он с кабины пилотов со стороны командира. И на фото видно, что целились именно в пилотов. Там большое отверстие от попадания прямо в область живота пилота. А я ведь провел 16 тысяч часов в таких кабинах. Если представить себе, что кто-то стреляет тебе прямо в живот… О, да, возникает неприятное ощущение.
А. Мамонтов: – И вдруг ему стали звонить люди…
А. Караулов: – Немецкому летчику?
А. Мамонтов: – …да, из Киева, и представлялись украинскими журналистами. Тогда он стал спрашивать: "Пришлите, пожалуйста, ваше резюме, какой канал, кто вы, что вы и так далее". Сразу все исчезало.
А. Караулов: – СБ Украины?
А. Мамонтов: - Не знаю, но все исчезало. Он не знает, что за люди ему звонили несколько раз, потом они исчезли.
А. Караулов: – Это хорошо, что ты его снял, а то убить ведь могли.
А. Мамонтов: - Могли.