Ради эксперимента я после ванны надела розовую пижаму с кружевами и белые ботиночки… Когда я в таком виде открыла дверь, чтобы поздороваться с Чарли, я совершенно оторопела от его реакции. Мой тихий, сдержанный, невозмутимый муж, как только посмотрел на меня, бросил свой портфель на пороге и начал гоняться за мной по комнате.
Власть мужей проявляется в семье, но, безусловно, она имеет не только семейные основания. Изучение размывания патриархатной власти под влиянием миграции, например исследование Джиллиан Боттомли, посвященное греческим семьям в Австралии, показало, что домашний патриархат зависит от поддержки со стороны ближайшего окружения. Но даже без такого решительного переворота в жизни семьи, как миграция, эта поддержка не всегда бывает последовательной или достаточной. Социологи, занимающиеся семьей, уже в 1950-х годах обнаруживали некоторое разделение власти между мужьями и женами. Как уже отмечалось в Главе 5, в некоторых семьях возобладал паттерн подорванного патриархата, когда муж пытается заявить о своей власти, но безуспешно: в реальности домохозяйство контролируется женой. В 1970-х годах под влиянием новых левых и феминизма супруги в некоторых семьях и домохозяйствах предпринимали попытки совместно демонтировать властные отношения. Это оказалось непросто, но к настоящему времени накопился определенный опыт эгалитарных отношений в домохозяйствах.
Белые ботиночки Марабель Морган – изящное свидетельство связи между домашней властью и катексисом. Из всех аспектов семейной жизни этот, вероятно, наиболее исследован, поскольку является основным предметом психоанализа. Теория эдипова комплекса служит зеркалом эмоционального интерьера семьи. Однако полученные за почти восемьдесят лет результаты психоанализа, которыми могла бы воспользоваться социальная теория, значительно более скромны, чем можно предположить исходя из объема материала. Частично это связано с тем, что публикации в психоаналитических журналах в основном ограничиваются вопросами терапии. Но в то же время это и результат влияния представлений о нормативном стандартном случае, которые лежали в основе собственных работ Фрейда, а затем большинства его последователей-психоаналитиков.
Когда психоаналитик пытается поставить под вопрос эту норму, получаются удивительные результаты. Примечательный пример – изучение Энн Парсонс не-эдипова "нуклеарного комплекса" в Неаполе. На основании анализа культурных и психологических данных она выявила интересную модель семьи. В центре семьи находится мать, отец обладает лишь незначительной домашней властью, а отношения между матерью и сыном и отцом и дочерью выражены сильнее, чем идентификация с родителем своего пола. Это исследование проясняет важность отношений с родственником противоположного пола в формировании фемининности и маскулинности и предполагает своего рода разрыв в истории гендера, который заслуживает осмысления и в других контекстах. Свидетельства о сексуальном насилии и принуждении к сексуальным отношениям также указывают на большое значение отношений человека с родственником противоположного пола внутри семьи.
Теневая структура катексиса, о которой говорилось в Главе 5, в семье просматривается лучше, чем в любых других случаях, опять-таки из-за большого количества психоаналитических исследований. Филлис Чеслер в книге "О мужчинах" подчеркивает его значение, отмечая уровень враждебности между отцами и сыновьями, который сохраняется несмотря на то, что сыновья идентифицируют себя с ними. Она рассуждает в этом контексте о связи этой враждебности с более общими моделями насилия в отношениях между мужчинами. Подавленные страх и ненависть – возможный, хотя, без сомнения, и не исчерпывающий способ объяснения того, почему столь многие мужчины привержены институтам насилия. Но это, безусловно, не объясняет того, как эти институты работают на макроуровне.
Очевидно, что выделенные нами структуры пересекаются на уровне семьи в нескольких точках. Зарплата и карьера влияют на домашнюю власть, домашняя власть влияет на разделение труда; Марабель Морган эротизирует бессилие. Сами идеи домохозяйки и мужа представляют собой слияние эмоциональных отношений, власти и разделения труда. Гендерный режим каждой конкретной семьи – это непрерывный синтез отношений, управляемых тремя этими структурами.
Такой синтез не беспроблемен: компоненты гендерного режима семьи могут противоречить друг другу. В традиционном патриархатном домохозяйстве четко определенное половое разделение труда на самом деле накладывает определенные противоречия на власть патриарха, поскольку женщины монополизируют определенную часть знаний и умений. Ванесса Малер описала значительный уровень психологической независимости женщин в марокканской культуре, где патриархатное доминирование велико, а разделение труда значительно. Значительный уровень разделения труда может породить такой высокий уровень сегрегации в повседневной жизни, что рутинное поддержание патриархатной власти оказывается затруднительным. Такой вывод, в частности, сделала Аннетт Гамильтон относительно обществ австралийских аборигенов.
Подобные противоречия означают наличие потенциала для изменения семьи как института, которое становится наиболее вероятным при заметном изменении контекста. Мы уже упоминали случай миграции. Другим мощным источником давления служит экспансия капиталистических рыночных отношений в некапиталистические системы. Это давление осуществляется не только в одном направлении. Исследование крестьянских домохозяйств в Мексике, проведенное Кейт Янг, показало, как происходит расщепление моделей семьи по мере развития классовой стратификации, причем гендерные режимы в результате изменяются в разных направлениях.
Государство
Теоретическая литература по поводу государства находится на другом полюсе по отношению к семье: почти никто не рассматривает его в контексте институционализации гендера. Даже в феминистской мысли государство только сейчас начинает анализироваться в теоретическом ключе.
Хотя для того, чтобы обратить на него внимание, причин достаточно. Государственные служащие, как уже отмечалось в Главе 1, разделены по половому признаку весьма очевидным, можно даже сказать, захватывающе очевидным образом. Государственные элиты, за очень небольшим исключением, представляют собой настоящий "мужской заповедник". Государство вооружает мужчин и разоружает женщин. Президент Картер, хотя и поддержал поправку о равных правах, все же объявил, что он не допустил бы женщин в боевые подразделения. Дипломатическая, колониальная и военная политика крупнейших государств сформировалась, как было отмечено в Главе 5, в контексте маскулинной идеологии, которая выдвигает на передний план жесткость и силу. Южнотихоокеанский регион в настоящее время предлагает хрестоматийную демонстрацию этого факта – со своими ядерными испытаниями на атолле Муруроа, обстрелом "Радужного воина" в Новой Зеландии в 1985 году и насильственным подавлением французскими колонистами борьбы местного населения (канаков) за независимость (Новая Каледония).
Государство проявляет в вопросах пола и гендера значительную идеологическую активность; эта разнообразнейшая активность включает в себя и контроль над рождаемостью в Индии и Китае, и новое введение чадры в Иране, и усилия советского политического режима увеличить число работающих женщин. Государства пытаются контролировать сексуальность: криминализируя гомосексуальность, законодательно устанавливая брачный возраст, юридически регулируя меры по предотвращению венерических заболеваний, СПИДа и т. п. Вторжение государства в половое разделение труда охватывает широкий спектр вопросов – от поддержки иммиграции до проведения политики равных возможностей. Государство регулирует рабочие места и семьи, обеспечивает возможность учиться в школе, строит дома.
Если учесть все вышесказанное, то становится понятным, что государственный контроль служит важнейшим инструментом гендерной политики. Именно поэтому государство является важнейшим объектом стратегии. Начиная с конвенции 1848 года, принятой в Сенека-Фоллз, и заканчивая кампанией за поправку о равных правах (ERA) 1970-х, американский феминизм предъявлял свои требования государству и предпринимал попытки добиться гарантий доступа женщин к государственным институтам. Австралийский феминизм вложил много энергии в то, чтобы добиться присутствия женщин в государственной бюрократии, используя для этого "фемократов" и ресурсы системы социального обеспечения. Основная цель кампаний, подобных Кампании за равенство гомосексуалов в Великобритании (Campaign for Homosexual Equality), состояла в правовой реформе посредством лоббирования в среде парламентариев и бюрократов. В то же время в Америке осуществлялась попытка со стороны новых правых ослабить феминистские позиции посредством контроля над судами и законодательными органами.
Трудно отрицать тот факт, что государство глубоко интегрировано в гендерные отношения. Ален Турен отмечает, что государство, вопреки существующей в политической философии идеализации его роли, не выполняет функцию гаранта "социального порядка… скорее оно является агентом конкретной исторической общности, находящейся в определенных отношениях с другими общностями и со своими собственными историческими формами". Разумеется, это так, но "историческую общность" следует рассматривать не только в классовых, но и в гендерных терминах. Вопрос в том, как понять связи между ними.