– А почему она его убила?
– Терпеть не могла его жену.
– Понятно. Значит, у него была жена?
– А почему бы и нет?
– А ей сколько было лет?
– Двадцать семь.
– Хватит трепаться, – не выдержал Хейз.
– Он думает, я шучу, – сказал Форбс, толкнув локтем Фелпса.
– Он не шутит, – засмеялся Фелпс.
– У нас в городской уголовке кого только не встретишь, – пояснил Форбс.
– Еще бы, – усмехнулся Хейз. Фелпс посмотрел на часы.
– Нам пора, – объявил он. – Вы, ребята, держите нас в курсе, идет?
– В трех экземплярах, – добавил Форбс.
– Мы потрясены тем, что вы вообще явились сюда в такой холод, – сказал Карелла.
– Сегодня еще не очень холодно, – отозвался Форбс. – У нас выпадают дни, когда зуб на зуб не попадает.
– Послушайте, – заговорил Хейз с таким видом, будто его озарила гениальная мысль, – а почему бы вам самим не заняться расследованием этого дела?
– Нет, – решительно сказал Форбс.
– Не полагается, – добавил Фелпс.
– Правила не позволяют, – объяснил Форбс.
– Убийство должен расследовать тот участок, куда впервые о нем сообщено, – сказал Фелпс.
– Конечно, только я думал...
– Нет.
– Я думал, – настаивал Хейз, – что, поскольку вы такие эксперты по гериатрии, то вам и карты в руки...
– По чему?
– По гериатрии, – повторил Хейз.
– По чему?
– Ладно, забудем, – сказал Хейз.
Краем глаза Карелла заметил, что в подвал спустился патрульный и, стоя у подножия лестницы, зовет его.
– Извините, – сказал он и быстро пошел к лестнице. – В чем дело? – спросил он у патрульного.
– Стив, мы тут задержали какого-то малого, который прогуливался между домами в одной рубашке, без пиджака. По-моему, погода вроде не та, чтобы ходить раздетым, а? На улице не больше сорока двух градусов [1] .
– Где он? – спросил Карелла.
– Мы отвели его наверх.
Карелла повернулся и помахал Хейзу.
– В чем дело? – подошел к нему Хейз.
– Патрульные задержали между домами человека. В одной рубашке.
– Ого! – удивился Хейз.
Человек, который бродил по улице, оказался негром могучего телосложения. На нем были только хлопчатобумажные брюки и белая рубашка с распахнутым воротом. Он был очень темнокожим, свирепым на вид, с перебитой переносицей и такими мышцами, что они выпирали из-под рубашки. Он был в кедах, и, когда Карелла с Хейзом приблизились, он, казалось, балансировал на цыпочках, как заправский боксер, готовясь наносить удар за ударом. Рядом с ним стоял патрульный с дубинкой в руках, но негр не обращал на него никакого внимания. Прищурив глаза и широко расставив для равновесия ноги, он смотрел на приближающихся к нему детективов.
– Как тебя зовут? – спросил Карелла.
– Сэм.
– А фамилия?
– Сэм Уитсон.
– Что ты делал в проходе между домами, Сэм?
– Я здесь работаю, – ответил Уитсон.
– Кем?
– Я работаю у мистера Лассера.
– Что ты делаешь?
– Я колю для него дрова, – ответил Уитсон.
На секунду наступило молчание. Карелла посмотрел на Хейза, потом снова на Уитсона. Двое патрульных – тот, что стоял рядом с Уитсоном с дубинкой наготове, и второй, который приходил за Кареллой, – оба одновременно сделали шаг назад и положили руку на кобуру револьвера.
– А что ты делал здесь в проходе, Сэм? – спросил Карелла.
– Я вам сказал. Я работаю у мистера Лассера. Я колю для него дрова.
– Ты колол там дрова?
– Да, сэр, – ответил Уитсон, а затем изо всех сил замотал головой:
– Нет, сэр. Я только готовился колоть дрова, сэр.
– Как ты это делаешь? – спросил Хейз. – Готовишься, хочу я сказать.
– Я шел за топором.
– А где топор?
– Мы держим его в кладовой вместе с другим инвентарем.
– Где именно?
– Вон там.
– Где вон там?
– В кладовой, где весь инвентарь, – ответил Уитсон.
– Ты что, смеешься надо мной, Уитсон? – спросил Хейз.
– Нет, сэр.