Каждый может придумать множество причин, по которым этот план неприемлем и никогда не применялся на практике. Эти причины обосновываются таким понятием, как необходимость обеспечения всеобщего доступа к важнейшим общественным услугам, которая представляет собой одно из принципиальных различий между общественными и коммерческими услугами. Однако власти чем дальше, тем хуже способны определить, где проходят границы между первым и вторым. В момент нужды мы снова услышим призыв вернуться к идеям общественных услуг и социальных прав, оформившимся где-то между концом XIX и серединой XX века. Но взаимоотношение этих понятий, благоговейно сохраняемых в бездействии, подобно музейным экспонатам, и активных сил коммерциализации, на которые завязаны буквально все новые правительственные идеи и политические инициативы в сфере предоставления общественных услуг, редко удостаивается внятной формулировки или хотя бы рассмотрения. Между тем мы имеем здесь реальный конфликт, который будет только разгораться, потому что правительство завидует призрачной компании с ее гибкостью и очевидной эффективностью и почти бездумно пытается подражать ей. Как мы увидим в главе V, правительство все в большей степени отказывается от какой-либо четкой роли при предоставлении общественных услуг (которая включает в себя безусловную обязанность обеспечивать гражданам более-менее равный доступ к услугам высокого качества) и требует, чтобы его ведомства работали по образцу компаний (что включает в себя обязанность предоставлять услуги лишь такого качества, которое приемлемо по финансовым соображениям). Ради достижения этой цели отдельные виды общественных услуг либо приватизируются, либо отдаются на откуп компаниям-подрядчикам, а даже если остаются в общественном секторе, то предоставляются так, как если бы этим занималась частная компания. Подобно призрачной компании, правительство старается постепенно избавиться от всякой непосредственной ответственности за предоставление общественных услуг, способной испортить его репутацию. Но при этом оно отказывается и от притязаний на ряд особых функций, выполнение которых под силу лишь государственным службам. Тем самым нас все ближе подводят к выводу о том, что предоставление общественных услуг следует поручить лицам из корпоративного частного сектора, так как теперь лишь их опыт обладает какой-то ценностью.
ГОСУДАРСТВО УТРАЧИВАЕТ ВЕРУ В СВОИ СИЛЫ
Как мы рассмотрим более подробно в главе V, одним из важнейших последствий такого развития событий является полная потеря государственными структурами уверенности в том, что им удастся справиться со своими обязанностями без руководства со стороны корпоративного сектора. Так возникает порочный круг. Чем больше государственных функций отдается на откуп частному сектору, тем сильнее государство утрачивает свою компетенцию в тех сферах, в которых прежде чувствовало себя как дома. Постепенно оно даже лишается навыков, без которых невозможно разобраться в определенных видах деятельности. Поэтому оно вынуждено передавать субподрядчикам еще больше своих обязанностей и оплачивать услуги консультантов, объясняющих, как оно должно выполнять свою работу. Правительство становится своего рода институциональным идиотом - каждый его непродуманный ход заранее предсказывается хитрыми рыночными игроками и вследствие этого лишается смысла. Из этого следует ключевая политическая рекомендация современной экономической ортодоксии: государству лучше вообще ничего не делать, помимо выполнения своей роли гаранта свободного рынка.
Постепенно лишаясь независимой компетентности, государство скатывается к неолиберальной идеологии, хотя способность разглядеть то, что незаметно отдельным компаниям, когда-то служила сильным аргументом в пользу активного правительства, Именно на нем в первую очередь строилась кейнсианская политика. Опыт 1920-х и 1930-х годов показал, что рынок, возможно, сам по себе и неспособен стимулировать экономическое восстановление, зато это может сделать государство. Нынешние идеи о недостатке у государства знаний и его вероятной некомпетентности лишают нас такой возможности. Вместе с тем, поскольку считается, что знания, необходимые Для управления и контроля, остались почти исключительно в ведении коммерческих частных корпораций, те получают стимулы к тому, чтобы использовать эти знания ради увеличения собственной прибыли.
Такой подход может пагубно сказываться на экономике и множить коррупцию, о чем свидетельствуют аудиторские скандалы, затронувшие после 2002 года Ряд крупнейших мировых корпораций. Задача контроля за отчетностью корпораций издавна доверялась специальным аудиторским фирмам, но в течение 1990-х годов два фактора превратили такую си-
стему в крупный источник мошенничества и обмана. Во-первых, не предпринималось никаких политических или юридических мер против ширящейся практики предоставления аудиторскими фирмами других управленческих услуг тем компаниям, чью отчетность они же и проверяли: контролируемые превратились в клиентов контролеров, вследствие чего контролеры старались с ними не ссориться. Во-вторых, биржевой бум 1990-х годов держался главным образом на ожиданиях, а не на реальных успехах. Если отчетность фирмы позволяла рассчитывать на ее безоблачное будущее, то ее акции росли в цене, вне зависимости от текущих результатов работы на товарных рынках. Выдавать же прогнозы о перспективах компаний было поручено аудиторским фирмам. Лишь в таком климате, где стало аксиомой, что частные компании могут эффективно выполнять контролирующие функции, фактически являющиеся делом государства, все могли закрывать глаза на подобное безрассудство до тех пор, пока оно не привело к крупным потрясениям.
Тем временем презираемый институт правительства постепенно распадается на три части: первая часть - это те функции, которые он все более активно пытается перевести в рыночную форму; вторая - неприятный, обременительный набор тех немногих обязательств, которые частный сектор не собирается брать на себя, и третья - чисто политический компонент, ответственный за создание образа. Неудивительно, что в работе правительства на первый план выступают некомпетентность при предоставлении реальных услуг плюс беспардонная самореклама и борьба за голоса избирателей. Лишь Франция, где и левые, и правые следуют республиканской традиции государства как важнейшей формирующей силы, создающей гражданское общество, с большим или меньшим успехом сопротивляется этой тенденции, хотя и эта традиция явно не в силах побороть практику, в рамках которой политики предоставляют подряды на общественные услуги и передают приватизированные сектора тем компаниям, которые пользуются их наибольшим расположением, и своим друзьям-бизнесменам.
КОРПОРАТИВНАЯ ЭЛИТА И ПОЛИТИЧЕСКАЯ ВЛАСТЬ
Компании - это не просто организации, но и места сосредоточения власти. Существующая структура собственности приводит к концентрации частного капитала, и чем большее значение приобретают компании, тем более важную роль играет класс владельцев капитала. Более того, подавляющее большинство компаний устроено так, что их высшее руководство получает значительные полномочия. С течением времени эта тенденция проявляется все отчетливее в силу того, что компания англо-американского образца, в которой вся власть сосредоточена в руках генерального директора, ответственного исключительно перед акционерами, вытесняет прочие разновидности капитализма с более широким кругом ответственных лиц. Чем более сильной компания становится как организационная форма, тем больше власти оказывается в руках лиц, занимающих руководящие должности. Дополнительную власть они получают вследствие того, что правительство поручает им организацию его собственной работы и признает их превосходство в плане квалификации. Помимо доминирования в собственно экономике, они также превращаются в класс, подчинивший себе управление государством.
Можно указать на еще одно последствие. Поскольку правительство отказывается от роли активного спонсора, которую оно играло в кейнсианскую и социал-демократическую эпоху, организации, работающие в некоммерческой сфере, вынуждены искать
новые варианты финансирования. Главным потенциальным источником спонсорства становится корпоративный сектор, в котором концентрируются богатство и власть. Таким образом лица из делового сектора приобретают большое влияние, имея возможность решать, кого им следует спонсировать. В Великобритании этот процесс дошел до того, что мозговые центры, связанные с Лейбористской партией, вынуждены искать компании, готовые выделять средства на конкретные политические исследования, и это зачастую приводит к тому, что такие компании спонсируют политическую работу по вопросам, от которых непосредственно зависит их деятельность. Доходит до того, что работа некоторых консультативных органов британского правительства частично зависит от финансирования со стороны корпораций.
Корпоративный сектор зачастую не занимался некоторыми видами деятельности только потому, что считал это неподходящим для себя. Например, фармацевтическим фирмам явно не следует быть главными спонсорами медицинских исследований, но именно это происходит, когда власти вынуждают университеты все больше полагаться на спонсорство, отказывая им в финансировании. В прошлом корпорации обычно осуществляли спонсорство научных и культурных проектов через фонды, обладавшие значительной независимостью от самих компаний. Так было в период демократической щепетильности, когда люди весьма косо смотрели на непосредственное участие центров коммерческой власти и коммерческих интересов в работе некоммерческого сектора. Сегодня спонсорство реже осуществляется через посредников - компании предпочитают оказывать финансовую поддержку напрямую.