Юрий Ильич Скуратов был Генеральным прокурором Российской Федерации в 1995 – 1999 гг. После финансового кризиса 17 августа 1998 года Юрий Скуратов начал расследование деятельности 780 крупных государственных чиновников, которые подозревались в коррупции. В числе официально названных подозреваемых были Анатолий Чубайс, другие "молодые реформаторы", а также дочери Бориса Ельцина.
В начале 1999 года по указу Ельцина против Скуратова было возбуждено уголовное дело и в 2000 году он был отстранен от должности.
В своей книге Ю.И. Скуратов рассказывает о подлинной подоплеке этой истории и о той роли, которую сыграл в ней Владимир Путин, возглавлявший в то время ФСБ. По мнению автора, Путин был исполнителем воли ельцинской "семьи", испугавшейся прокурорского расследования их преступных действий.
Содержание:
Юрий Ильич Скуратов - Путин – исполнитель злой воли 1
Вместо предисловия 1
Вызов к Ельцину 1
Коррупция и заказные убийства 3
Несколько встреч с президентом 6
Первое заявление об отставке 9
Газетная атака 13
Визит Карлы дель Понте 16
Прокуратура действует 19
Уголовное дело против Скуратова 20
…С трибуны Государственной Думы 23
Лавина поехала 25
Тяжелый апрель 29
Центробанк 33
"Мабетекс" 37
Рашенгейт 39
Судебные тяжбы 43
Жаркая осень 99-го 46
За что я боролся? 50
Юрий Ильич Скуратов
Путин – исполнитель злой воли
Вместо предисловия
В свое время "МК" предложил список из десяти человек под названием "Злой гений XX века", в который входили Ленин, Сталин, Берия и Ельцин. Первое место занял Ельцин, набрав чудовищно много голосов – 38,8 процента. Вероятно, это – эмоциональная оценка, к тому же не все из жизни этого человека известно людям, но думаю, будет известно все и история воздаст ему по заслугам…
Когда же Ельцин ушел из Кремля, то вместо себя оставил Владимира Владимировича Путина, которого я хорошо знал. Первым указом Путина был указ "О гарантиях президенту Российской Федерации, прекратившему исполнение своих полномочий, и членам его семьи". Чего тут только не было, в указе этом! И неприкосновенность, распространяющаяся не только на самого "прекратившего исполнение своих полномочий", но и на занимаемые им "жилые и служебные помещения, используемые им транспортные средства, средства связи, принадлежащие ему документы и багаж, на его переписку". И пожизненное денежное содержание в размере 75 процентов оклада, и пожизненная государственная охрана плюс охрана членов семьи и сопровождающих его лиц…
Тут и пожизненное медицинское обслуживание бывшего президента и членов его семьи, и право на содержание за счет федерального бюджета аппарата помощников, а также "отдельного служебного помещения, оборудованного оргтехникой, средствами связи, в том числе правительственной связью", и пожизненное пользование одной из государственных дач – Ельцин избрал роскошную правительственную резиденцию "Горки-9". И еще – полным-полно различных благ для членов семьи бывшего президента после его кончины…
Некоторые газеты не выдержали, задали язвительный вопрос: а как в данном случае писать слово "семья", с большой буквы или с маленькой?.. Ответ на этот вопрос дает, в какой-то мере, эта книга: в ней я расскажу о той травле, которая была развязана против меня, когда я попытался затронуть интересы "семьи", и в которой я защищался, защищался всеми доступными законом способами…
Вызов к Ельцину
Тот мартовский день был солнечным. С самого утра пахло свежестью, оживающими деревьями, весной, талым снегом, еще чем-то очень вкусным, рождающим доброе настроение.
Но на душе доброго настроения не было. Хотя, если взглянуть на ситуацию с позиций чистого факта, отметая всякие эмоции, поводов для тоски и горя не было. Но человек есть человек. Человек – существо уязвимое, поранить его легко. Иногда ничего не стоит поранить. Я же не был исключением из правил.
Накануне, 17 марта, прошло заседание Совета Федерации, обсуждали мою отставку с поста Генерального прокурора России. Голосование ошеломило всех, кто следил за историей отставки, в том числе ошеломило и меня самого (а я все-таки готовился к худшему): 143 человека проголосовали против отставки и только шесть – за.
На следующее утро меня вызвал президент.
Вот теперь я и ехал к нему. В больницу, в так называемую "кремлевку". Утром, едва рассвело, мне позвонил Владимир Дмитриевич Метелкин – генеральный директор нашего медицинского комплекса на реке Истре, мы с ним каждое воскресенье в одной команде режемся футбол, – и сообщил, что ночью по второму каналу TV показали пленку, на которой человек, похожий на Скуратова, занимается амурными делами с проститутками.
Гаденькая это штука, противная, вышибающая злую слезу обиды, – подобные, тщательно срежиссированные, тщательно склеенные пленки. Людям, что занимаются этим, обычно не подают руки.
Звонок Метелкина светлых красок в настроение не добавил, но хорошо, что Владимир Дмитриевич предупредил меня.
И как только те, кто дал пленку в эфир, не понимают, что ее показ – это уголовное дело, за которое можно получить срок и отправиться в места, не столь отдаленные: ведь речь шла не только о банальной диффамации, но и оказании давления на прокурора в связи с расследованием уголовного дела, что является серьезным преступлением против правосудия…
Президент, казалось бы, по главной своей обязанности должен быть гарантом Конституции и законов, свято оберегать их, наказывать тех, кто преступает их, но, увы, этим гарантом президент наш оказался лишь на словах… К этому времени я уже понимал, что ни в 1993 году, когда танки в упор расстреляли здание парламента, он уже не был гарантом, ни когда отправлял ребят на бойню в Чечню, не был гарантом, ни в событиях весны 1996 года, когда он чуть было не разогнал Государственную Думу, – об этом я еще расскажу, – также не был гарантом. Не был он гарантом и в случае с незаконно уволенным генералом Коржаковым – начальником охраны, и в случае со мной. В основе всей его деятельности лежало, к сожалению, одно пренебрежение к закону, замешанное на осознании вседозволенности – ему, как царю, можно все. Правда, и прокуратура не проявила в этом вопросе достаточной принципиальности. А как он тасовал в последнее время премьеров и правительства?
В машину ко мне каким-то чудом прозвонилась журналистка из телекомпании НТВ, попросила прокомментировать ночной показ пленки по РТР. Я чувствовал, как внутри меня возникло какое-то жжение, едва не перехватившее дыхание, за ним – злость.
Странная сложилась ситуация с показом этой пленки. Решение Совета Федерации состоялось, голосование известно: 143 на 6, аргументы сторон высказаны. По логике, показывать надо было до заседания Совета Федерации… Впрочем, раз давят – значит, был у окружения Бориса Николаевича страх, значит, они боялись. И прежде всего разоблачений, уличений в воровстве, во взяточничестве, в том, что они ободрали страну, сделав людей непомерно нищими, а себя непомерно богатыми…
– Считаю, что это – форма давления в связи с расследованием крупного уголовного дела, – сказал я.
– Какого дела? – заинтересовалась журналистка.
– Дело… – я задержал дыхание, решая, назвать или не назвать фирму, которой это касается впрямую, – швейцарской фирмы "Мабетекс".
Так я впервые на всю страну назвал фирму, связанную преступными нитями с кремлевской верхушкой.
– Давление же на меня оказывают те, кто боится расследования, – добавил я.
Сказать больше я ничего не мог, не имел права…