Руссо утверждает, что воспитателю следует преодолевать нарциссическое желание Эмиля повелевать остальными, и действовать для этого нужно по двум направлениям. Во-первых, по мере взросления Эмиль должен отойти от полной беспомощности, отвыкнуть от того, что кто-то все делает за него. Узнавая о мире все больше и больше, он должен перестать испытывать младенческую потребность в других людях, с меньшей тревогой относиться к тому, что у окружающих его людей есть собственные дела, что они не находятся в его полном распоряжении. Руссо полагал: большинство школ развивают беспомощность и пассивность, представляя знания исключительно с абстрактной точки зрения, в отрыве от какого-либо практического применения. Его воспитатель, напротив, должен научить Эмиля тому, как устроиться в мире, в котором он живет, и сделать своего воспитанника полноправным членом этого мира. Во-вторых, эмоциональное развитие Эмиля должно продолжаться; многочисленные и разнообразные рассказы и наставления позволят научить его отождествлять себя с другими людьми и видеть мир их глазами, и уметь ясно представлять себе их страдания. Только таким образом другие люди, в том числе и находящиеся вдали от него, станут для него реальными и равными.
Полагаю, что нарциссизм, беспомощность, стыд, отвращение и сострадание должны оказаться в центре внимания образования, имеющего целью воспитание граждан демократического государства. Но есть и другие психологические проблемы, о которых воспитателю не следует забывать. Исследования по экспериментальной психологии обнаружили ряд пагубных тенденций, являющихся, скорее всего, общими для множества самых разных обществ. В своих известных и уже ставших классическими экспериментах Стэнли Милгрэм продемонстрировал высокий уровень подчинения авторитету у участников его исследований. Одни испытуемые в его много раз воспроизведенных экспериментах были готовы наказывать других весьма болезненными и опасными ударами током, пока руководитель эксперимента уверял их, что все, что они делают, правильно, даже если подвергаемый испытанию кричал от боли (конечно, страдания были не настоящими: на роль испытуемых нанимали актеров). Еще раньше Соломон Аш показал, что испытуемые готовы отказаться от очевидно правильного ответа на вопрос, если все окружающие отвечают неправильно. Тщательное и неоднократно подтвержденное исследование Аша продемонстрировало, что для обычных людей характерна необычайно высокая степень подчинения мнению коллектива. Историк Кристофер Браунинг успешно использовал работы Милгрэма и Аша для объяснения поведения молодых немцев из одного полицейского батальона, убивавших евреев в годы правления нацистов. Браунинг показал, что давление коллектива и авторитета на этих молодых людей было столь велико, что те, кто не мог заставить себя стрелять в евреев, стыдились собственной слабости.
Легко заметить, что обе эти тенденции близки к описанной мною выше динамике "нарциссизм – неуверенность в себе – стыд". Людям нравится быть солидарными с коллективом, ведь это обеспечивает им своего рода суррогатную неуязвимость. Неудивительно, что часто люди клеймят и преследуют других, выступая в качестве членов группы единомышленников. Подчинение авторитету – обычная черта жизни группы, а вера в представляющегося неуязвимым лидера – известный способ, которым хрупкое ego стремится защитить себя в небезопасной ситуации. В определенном смысле, описанные исследования подтверждают только что высказанные мною идеи.
Однако эти исследования, в числе прочего, демонстрируют нам нечто новое. Они показывают, что люди, обладающие приблизительно одинаковыми основными стремлениями, реагируют хуже в том случае, если ситуация, в которой они находятся, была специально сконструирована. Исследование Аша показало, что при наличии хотя бы одного несогласного с мнением коллектива испытуемый был готов высказать собственное мнение; и только когда все без исключения окружающие давали ошибочный ответ, испытуемый не говорил то, что думал на самом деле. Исследование Милгрэма подтвердило: люди способны принимать безответственные решения, если их убедили в том, что им не стоит думать об отдаленных результатах собственных действий и ответственность принял на себя высший авторитет. Иными словами, люди, которые в иной ситуации отреагировали бы правильно, ведут себя неправильно в специально сконструированных условиях.
Еще одно исследование демонстрирует, что внешне достойные и добропорядочные люди готовы совершать унижающие и позорящие других людей поступки в том случае, если их поставят в иную ситуацию, предоставят им доминирующую роль и убедят, что другие люди – ниже их по положению. Весьма показателен здесь пример со школьниками, учитель которых сообщает им, что голубоглазые дети лучше темноглазых. Тут же выстраивается иерархия, во взаимоотношениях появляется жестокость. После этого учитель сообщает детям, что произошла ошибка: на самом деле все наоборот, кареглазые дети лучше голубоглазых. Тогда жестокое иерархическое поведение просто разворачивается в противоположную сторону и получается, что кареглазые дети, бывшие предметом болезненной дискриминации, ничему не научились. Одним словом, ненадлежащее поведение – не только результат неправильного воспитания, не только продукт нездорового общества. При определенных обстоятельствах такой вариант поведения оказывается приемлем и для весьма достойных людей.
Вероятно, наиболее известным экспериментом этого типа стал Стэнфордский тюремный эксперимент Филипа Зимбардо, в ходе которого ученый установил, что испытуемые, случайным образом выбранные на роли заключенных и охранников, практически сразу начали вести себя по-разному. Заключенные проявляли пассивность и подавленность; охранники использовали свою власть, чтобы унижать и угнетать их. Эксперимент Зимбардо во многом был плохо продуман: например, он дал охранникам подробные инструкции, указав им, что их роль состоит в формировании у заключенных чувства отчаяния и безнадежности, поэтому результаты эксперимента не могут быть признаны убедительными. Тем не менее эти результаты как минимум весьма показательны; а в сочетании с обширными данными других экспериментов они подтверждают предположение о том, что люди, изначально не имеющие каких-либо патологий, в особых, сконструированных, ситуациях оказываются способны на неправомерные поступки в отношении других людей.
Таким образом, следует учитывать два фактора: человека и ситуацию. Значение имеет не только ситуация: исследование выявляет еще и индивидуальные различия, а в экспериментах, помимо прочего, со всей очевидностью прослеживается влияние широко распространенных среди людей психологических тенденций. В конечном счете нам нужно делать то же, что делал Ганди, и более подробно исследовать психологию отдельного человека, задаваясь вопросом о том, как мы можем способствовать победе сострадания и эмпатии над страхом и ненавистью. Но все же ситуация тоже имеет значение, и в определенных, сконструированных условиях несовершенные люди будут реагировать на предложенные им обстоятельства куда хуже, чем в обычной жизни.
Какие структуры оказываются опасными? Исследования показывают, что существует несколько вариантов. Во-первых, люди демонстрируют дурное поведение в случае, если они не несут за него личной ответственности. Также люди ведут себя гораздо менее достойно, когда действуют анонимно, как часть безликой массы. И совсем другое дело, если за ними наблюдают или если они несут личную ответственность за содеянное. (Любой, кто когда-либо ехал с превышением скорости и затем тормозил, заметив в зеркале заднего вида полицейскую машину, знает, о чем идет речь и насколько это распространено.)
Во-вторых, люди ведут себя ненадлежащим образом, если никто против этого не возражает. Испытуемые у Аша склонялись к неправильному ответу, когда все остальные участники эксперимента, которые на самом деле работали на исследователя, но считалось, что все находятся в равных условиях, дружно высказывали ошибочное мнение. Но если хотя бы один из таких псевдоиспытуемых высказывал иное мнение, остальные чувствовали, что могут опираться на собственные ощущения и представления.