— Зачем тебе оставаться на этой поляне? Ты никогда не станешь своим для ядовитых нарциссов. Ты не такой, как они! Полетели со мной в Лес! И мы всегда будем вместе!
— Лететь в Лес? — изумился Одуванчик. — Но ведь я цветок! Я не умею летать!
— Я понесу тебя!
— Но как?! — Одуванчик растеряно огляделся, словно надеясь увидеть Ветер. — Ведь я живу на этой поляне! Я родился на ней, и у меня очень длинный корень, уходящий глубоко в землю!
— Я сильный! — ответил Ветер. — Я подую с такой силой, что вырву тебя из земли, и мы полетим в Лес!
— Вырвешь из земли?! — испугался Одуванчик. — Нет! Нет! Значит, правду говорил ученый нарцисс про страшный Ветер?! Я не могу! Я люблю тебя, но я не могу лететь с тобой! Я ошибся! Цветы рождены для совсем другой любви! Они должны любить насекомых, которые умеют жужжать!
— Я понимаю… — грустно подул Ветер. — Мне так хочется, чтобы ты полетел со мной! Ведь я так люблю тебя! В моем Лесу очень хорошо. Правда! И там совсем не растет ядовитых нарциссов… Почему ты не хочешь лететь со мной?!
— Нет! Нет! — кричал Одуванчик. — Я не могу! Я цветок! И мой корень слишком глубоко уходит в землю этой поляны! Я чужак, но я здесь родился! Уходи! Улетай! Я полюблю какого-нибудь трутня! Цветок не должен любить Ветер! Так не бывает! Я ошибся! Уходи…
— Я понимаю… — совсем грустно прошептал Ветер. И улетел.
* * *
Одуванчик остался один. Он пытался найти утешение в беседе с нарциссами, но они совсем отвернулись от цветка, которого считали сумасшедшим. Даже добрый ученый нарцисс больше не разговаривал с цветком-полюбившим-ветер, боясь за свою репутацию.
Одуванчик отчаянно пытался забыть о Ветре, но думал только о нем. Ничего не помогало.
— Может, он не принял мои слова всерьез и прилетит снова? — гооворил Одуванчик. И надежда на мгновение облегчала страдания бедного цветка. Но тут же до того незнакомая боль охватывала все его существо.
— Что это за боль?! — кричал Одуванчик в пустоту, которая образовалась вокруг него. — Почему я не могу быть счастлив тем, чем счастливы другие цветы?!
День шел за днем, и Одуванчик потерял надежду снова ощутить прикосновение Ветра. И Одуванчик узнал, как называется боль, разрывающая его.
— Разлука… Нет ничего больнее разлуки с любимым, особенно когда нет надежды на встречу… — говорил он, словно в бреду. Он стал меняться. Исчезла беззаботная солнечная улыбка, и желтая головка Одуванчика вдруг стала белой…
— Что это с нашим сумасшедшим? — с отвращением спрашивали нарциссы, глядя на новый облик Одуванчика. — Если раньше он хоть чем-то напоминал цветок, то посмотрите сейчас!…
И даже ученый нарцисс нехотя признал:
— Да, наверное, я ошибся, и это не цветок!… Теперь это слишком очевидно! Пожалуй, для уродства нет границ! Раньше мы думали, что Одуванчик — просто на редкость уродливый, непохожий на нас, цветок! Но посмотрите на него сейчас! В его облике не осталось ничего цветочного! Просто что-то белое и непонятное!
Одуванчик не слышал ничего. Он плакал от разлуки, и его пушистая белая головка становилась все легче и тоньше, словно стремясь стать невидимой.
Как Ветер…
* * *
Он появился неожиданно. Ветер сразу узнал Одуванчик, который любил. Несмотря на то, что тот сильно изменился.
— Какой ты удивительный… — прошептал Ветер. — Я знаю, что не должен был возвращаться. Но я не смог! Я люблю тебя. И прилетел, чтобы еще раз увидеть, пусть и в последний раз…
Ветер едва-едва подул вокруг Одуванчика, словно извиняясь.
— Я хочу лететь с тобой! — без лишних слов начал Одуванчик. — Я не могу без тебя! Вырви меня и унеси!
— Но как я могу?! — возразил Ветер. — Ведь твой корень очень глубоко в земле этой поляны.