Я нажал сильнее, и он громко взвыл, но его крик потонул в шуме проезжавших машин.
– Бога ради, Морган! – взмолился он. – Я ничего не знаю. Пожалуйста, отпусти мою руку.
– Вот что я тебе скажу, Зут. Меня устроит твой телефонный собеседник. Кому ты звонишь и передаешь принятые ставки?
– Они звонятмне , – он вскрикнул, когда я слегка надавил на дверцу.
– Ты лгун, – сказал я, нажимая снова.
– Хорошо, хорошо, я дам тебе номер, – он уж откровенно зарыдал, и я почувствовал отвращение, а затем и ненависть к нему, к себе и особенно к букмекеру, взять которого у меня не было никаких шансов, потому что он был слишком хорошо защищен, а мое оружие – чересчур слабо.
– Я сломаю твою проклятую руку, если ты солжешь, – процедил я, наклонив голову вплотную к его лицу. Проходившая в этот момент мимо молодая красивая женщина посмотрела на мокрое от пота лицо Зута, потом на мое и едва не побежала по улице, чтобы поскорее удалиться от нас.
– Это номер шесть-шесть-восемь-два-семь-три-три, – прорыдал он. – Повтори.
– Шесть-шесть-восемь-два-семь-три-три.
– Еще разок, и не дай бог он окажется другим.
– Шесть-шесть-восемь-два-семь-три-три. О, господи!
– И что ты говоришь, когда передаешь ставку?
– «Одуванчик». Просто говорю слово «одуванчик», а потом диктую ставку. Клянусь, Морган!
– Интересно, что скажет Ред Скалотта, если узнает, что ты дал мне эту информацию? – улыбнулся я и отпустил его, поняв по выражению его глаз, что догадался правильно, и он связан именно со Скаллотой.
Он вынул руку из ящика и сел на край тротуара, поддерживая ее так, словно она была сломана, бормоча под нос ругательства и утирая с лица слезы.
– А как насчет разговора на эту тему с детективом? – спросил я, закуривая новую сигару, пока он растирал свою онемевшую руку.
– Ты псих, Морган! – буркнул он, глядя на меня исподлобья. – Настоящий псих, если думаешь, что я стану на кого-нибудь стучать.
– Слушай, Зут, поговори с детективом, как я тебя прошу, и мы тебя защитим. Никто тогда не повесит на тебя собаку. Но если ты откажешься, я лично устрою так, чтобы Скалотте передали, что именно ты раскрыл мне номер телефона и кодовое слово, и мы теперь сумеем завалить их телефонного агента фальшивыми ставками. Я дам всем понять, что ты мой платный стукач, а когда он узнает, что именно ты мне рассказал... Готов поспорить, что он всему поверит. Тебе не доводилось видеть, что может сделать со стукачом громила вроде Берни Золича?
– Никогда не встречал более тухлой сволочи, чем ты, – пробормотал Зут, поднимаясь. Он весь трясся и был белый, как штукатурка.
– Посмотри на все другими глазами, Зут! Ты сообщишь нам информацию только один раз – сейчас, мы возьмем того мелкого поганца, что сидит на другом конце телефонного провода, и на этом все дело для тебя кончится. Будь уверен, мы придумаем какую-нибудь байку о том, как получили эту информацию – мы всегда защищаем своих осведомителей, и никто от этого не пострадает. Ты сможешь вернуться к своему грязному бизнесу, а я дам тебе слово, что никогда не стану трогать тебя снова. В смысле не я лично. Ты наверняка наслышан, что я всегда держу слово. Конечно, не гарантирую, что какой-нибудьдругой фараон когда-нибудь не возьмет тебя за шиворот.
Он помедлил секунду, потом сказал:
– Меня вполне устроит, если ко мне не будешь цеплятьсяты , Морган. С детективами я уж как-нибудь уживусь.
– Тогда поехали. Как ручка поживает?
– А пошел ты... – буркнул он. Я хмыкнул себе под нос, потому что все вокруг казалось теперь не таким уж паршивым. Мы приехали в Центральный.