Но самая главная причина, объясняющая секрет огромного успеха книг Льюиса Кэрролла, заключается, на мой взгляд, в том искреннем уважении, с каким он относился к детям. Кэрролл считал, что дети гораздо умнее взрослых. По его мнению, образование и жизненный опыт не делают людей умнее, скорее – наоборот.
Кстати, в английском языке слово lesson (урок) содержит в себе корень less (меньше). Буквально ту же мысль находим и в "Маленьком принце" Антуана де Сент-Экзюпери. (О нем разговор еще впереди.)
Сила воображения с годами угасает. То же происходит с нашим умением отличать важное от неважного и со способностью к бескорыстной дружбе. Именно для детей в канву книги вплетены многочисленные загадки, шарады и ребусы, которые при первом чтении ускользают от внимания. Их надо найти и разгадать.
Вот один из примеров. Когда Алиса плачет, что слишком выросла, от слез образуется "слезное море", в которое попадают все окрестные зверушки. Они насквозь промокли, и им срочно надо высушиться. На помощь приходит Мышь. Ее блестящая идея заключается в том, чтобы прочитать зверям лекцию – самую сухую из всех возможных. Любой ребенок понимает, что от сухой лекции не просохнешь, но не в этом суть. Мышь тем временем продолжает. (Тут нам придется перейти на английский, потому что игра слов переводу не поддается.)
"Mine is a long sad tale", – говорит Мышь, то есть: "У меня есть длинная и печальная история". Но по-английски слово tale (рассказ) звучит так же, как tail (хвост), и Алиса понимает слова Мыши как "у меня есть длинный и печальный хвост". Поэтому она недоумевает: "Я понимаю, что хвост может быть длинным, но как он может быть печальным?" Мышь, естественно, не в состоянии уследить за причудливым ходом Алисиной мысли, и в их диалоге наступает полный хаос. В конце концов Алисе удается собрать у себя в голове все "хвосты". Она представляет себе историю Мыши в виде длинного-предлинного хвоста. Таким образом хвостория Мыши действительно получается длинной и печальной.
Чтобы понять приведенный отрывок, не нужно быть вундеркиндом. Любой ребенок будет смеяться над путаницей, возникшей в результате употребления разных по значению, но близких по звучанию слов (лингвисты называют их омофонами). Таких слов очень много: лук – луг, плот – плод, прут – пруд и так далее. В книгах про Алису часто встречаются также омографы – слова одинаковые по написанию, но разные по значению и звучанию. Например, духи – духй.
Все вместе эти слова называются омонимами. Омонимы были одной из многих страстей Льюиса Кэрролла. В письмах, адресованных своим маленьким приятельницам (а он состоял в переписке со 150 девочками), он мог написать:
"Му…"
И пририсовать оленя (по-английски deer). А слышалось при этом: "Му dear" (моя дорогая).
Во многих его письмах рисунков было больше, чем слов. Трудно сказать, получали ли его подружки удовольствие от чтения этих писем. В книге Мортона Коэна цитируются некоторые из них. Я пытался их прочесть. Результатом был приступ головной боли. Но я ведь не маленькая девочка.
Как сказать по-русски: Твидделдам?
Теперь самое время поговорить о проблемах, возникающих при переводе Алисы на другие языки. Что можно поделать с тем, что слова "хвост" и "история" звучат в переводе неодинаково? Как справиться с этой проблемой? Конечно, можно включить в текст примечание и объяснить, что на языке оригинала эти слова похожи по звучанию. Подобное решение изящно, как медведь в балетной пачке, поскольку вся легкость и юмор игры в слова при этом пропадают безвозвратно. Но иногда другого выхода просто нет. Сам я тоже вынужден время от времени прибегать к использованию примечаний.
Другая возможность – найти параллельную игру слов на языке перевода. Этим путем пошла переводчица Алисы на иврит Рина Литвин. В ее переводе диалог Мыши и Алисы выглядит так:
Мышь:
– Это большой и грустный рассказ о маленькой описке.
Алиса:
– Большой и грустный рассказ о маленькой писке?
Этот диалог очень смешит детей своей очевидной физиологической коннотацией, тогда как взрослые читатели часто замечают, что о маленькой писке можно написать не один грустный рассказ.
На мой взгляд, оба предложенных выше варианта недостаточно хороши. Существует ли вообще возможность удачного перевода "Алисы"? В юности такую попытку предпринял Владимир Набоков. Для начала он убрал имя Алиса. По его мнению, оно звучало непривычно для русского уха. Вместо Алисы появилась девочка по имени Аня. Но на этом Набоков не останавливается. Он изменяет имена всех героев книги на "более русские",
Тритон Билль становится Яшкой, Чеширский Кот – Масленичным Котом, Белый Кролик носит титул Дворянина и так далее.
Кстати, мне очень нравится перевод имени Хампти-Дампти на эсперанто: Хомето-Омлето.
Набоков заменяет стихотворные пародии на викторианскую детскую поэзию пародиями на Пушкина и Лермонтова. Вместо некоторых "чересчур британских" шуток он пишет свои – русские.
Короче говоря, неизменной остается только основная сюжетная линия.
Можно ли это назвать переводом?
Впоследствии Набоков говорил, что перевести "Алису" невозможно, поскольку главным героем книги является не она и не другие второстепенные персонажи, а сам английский язык. Поэтому переводить "Алису в Стране чудес" – все равно что переводить "Анну Каренину", ни разу не назвав главную героиню по имени. Очевидно, что это не по силам никому. Тут я полностью с ним согласен.
Вот такой Твидделдам. В смысле, сплошное Труляля.
Поэзия не поддается переводу.
Прописная истина
Секреты и сюрпризы, или Читаем между строк
Основной причиной популярности "Алисы" у ученых и философов является то, что ее можно читать и перечитывать, каждый раз открывая для себя что-то новое. Она интересна математикам и психологам, лингвистам и философам, физикам и биологам. Если читать "Алису" внимательно и не забывать заглядывать между строк, едва ли не каждый найдет в тексте книги нечто неожиданное и захватывающее. Конечно, успех поиска во многом зависит от личности читателя. То есть мы снова вернулись к идее, что книга – это всего лишь зеркало.
Каждый видит красоту по-своему.
Леонардо да Винчи
Одно и то же дерево дурак и умный увидят по-разному.
Уильям Блейк
Невозможно отрицать, что "Алиса в Стране чудес" оказала заметное влияние на "Лолиту" Набокова. Как и в "Алисе", в "Лолите" нет ничего случайного, начиная от номерных знаков на машине Гумберта Гумберта и заканчивая многочисленными аллюзиями на Пруста.
В следующих главах мы обсудим несколько тем, навеянных книгами про Алису. Для начала поговорим о словах. Исследуем ту первичную материю, из которой создано так много, в том числе эта книга.
Глава 2
Слово о словах
Слова – самый сильный наркотик, каким пользуется человечество.
Редьярд Киплинг
Сумасшедший дом
В мире Льюиса Кэрролла причудливо переплетены логика и абсурд. В наиболее часто цитируемом отрывке из "Алисы в Стране чудес" та спрашивает у Чеширского Кота:
"– Скажите, пожалуйста, куда мне отсюда идти?
– А куда ты хочешь попасть? – ответил Кот,
– Мне все равно… – сказала Алиса.
– Тогда все равно, куда и идти, – заметил Кот.
– …только бы попасть куда-нибудь, – пояснила Алиса.
– Куда-нибудь ты обязательно попадешь, – сказал Кот. – Нужно только достаточно долго идти.
С этим нельзя было не согласиться. Алиса решила переменить тему.
– А что здесь за люди живут? – спросила она.
– Вон там, – сказал Кот и махнул правой лапой, – живет Болванщик.
(Этот Болванщик не только сумасшедший, внешним видом он еще очень напоминает математика и философа Бертрана Рассела.)
– А там, – и он махнул левой, – Мартовский Заяц. Все равно, к кому ты пойдешь. Оба не в своем уме.
– На что мне безумцы? – сказала Алиса.
– Ничего не поделаешь, – возразил Кот. – Все мы здесь не в своем уме – и ты, и я.
– Откуда вы знаете, что я не в своем уме? – спросила Алиса.
На этот вопрос Алиса получает многозначительный ответ.
– Конечно, не в своем, – ответил Кот. – Иначе как бы ты здесь оказалась?"