Заслуживает внимание точка зрения И. А. Клепицкого, рассматривающего Конвенцию о защите прав человека и основных свобод, принятую Советом Европы 4 ноября 1950 г.. По мнению автора, российское законодательство прямо противоречит букве Конвенции, предусматривая в качестве уголовных наказаний обязательные работы, исправительные работы и ограничение свободы (в настоящее время принудительные работы – В.О.), т. е. "уголовные наказания, не связанные с лишением свободы, предусматривающие принудительный труд. Часть 3 ст. 4 Конвенции содержит исчерпывающий перечень из четырех видов принуждения к труду, которые для целей Конвенции не рассматриваются в качестве "принудительного и обязательного труда": (1) "любую работу, которую обычно должно выполнять лицо, находящееся в заключении согласно положениям статьи 5 настоящей Конвенции или условно освобожденное от такого заключения"; (2) военную и альтернативную службу; (3) службу в случае чрезвычайного положения или бедствия; (4) "любую работу или службу, которые входят в обычные гражданские обязанности". Таким образом, применительно к уголовным наказаниям, Конвенция предусматривает возможность принудительного труда только в отношении лиц, "находящихся в заключении… или условно освобожденных от такого заключения". Под "заключением" применительно к российскому праву могут пониматься лишение свободы и административный арест, но не упомянутые наказания, не связанные с лишением свободы".
Заметим, что схожие положения, указанные в ч. 3 ст. 4 рассматриваемой Конвенции о защите прав человека и основных свобод 1950 г., регламентируются в ч. 3 ст. 8 Международного Пакта о гражданских и политических правах от 16 декабря 1966 г., ратифицированного Президиумом Верховного Совета СССР 18 сентября 1973 г., согласно которой:
"3. а) Никто не должен принуждаться к принудительному или обязательному труду;
b) в тех странах, где в виде наказания за преступление может назначаться лишение свободы, сопряженное с каторжными работами, п/п "а" п. 3 не считается препятствием для выполнения каторжных работ по приговору компетентного суда, назначившего такое наказание;
c) термином "принудительный или обязательный труд" в настоящем пункте не охватываются:
i) какая бы то ни была не упоминаемая в подпункте i) работа или служба, которую, как правило, должно выполнять лицо, находящееся в заключении на основании законного распоряжения суда, или лицо, условно освобожденное от такого заключения;
ii) какая бы то ни была служба военного характера, а в тех странах, в которых признается отказ от военной службы по политическим и религиозно-этическим мотивам, какая бы то ни была служба, предусматриваемая законом для лиц, отказывающихся от военной службы по таким мотивам;
iii) какая бы то ни была служба, обязательная в случае чрезвычайного положения или бедствия, угрожающих жизни или благополучию населения;
iV) какая бы то ни была работа или служба, которая входит в обыкновенные гражданские обязанности".
Нельзя не отметить, что в юридической литературе необходимость получения согласия осужденных отбывать обязательные работы рассматривается неоднозначно.
Отдельные ученые считают получение согласия осужденных отбывать наказание в виде обязательных работ необязательным.
Так, С. В. Чубраков указывает, что если же пойти по пути испрашивания "согласия", внеся подобную оговорку в наше законодательство, то это вряд ли будет являться решением проблемы. Во-первых, "элементы торга" не свойственны российскому уголовному праву, и это будет противоречить сущности наказания как меры государственного принуждения. Во-вторых, согласие осужденного в любом случае будет вынужденным (поскольку в случае отказа он лишается свободы), то есть его согласие не будет делать труд подлинно добровольным. Таким образом, введение такого условия нецелесообразно, поскольку это будет не более чем очевидной для всех юридической фикцией.
Другие авторы считают, что получение согласия осужденного отбывать обязательные работы должно быть обязательным, иначе порядок исполнения этого вида наказания будет противоречить международно-правовым актам.
Например, А. Ж. Рамазанов полагает, что "уголовное законодательство многих зарубежных стран рассматриваемое наказание применяет с согласия самого осужденного, что соответствует международным правовым актам, например таким, как Европейская конвенция о защите прав человека и основных свобод 1950 года и Конвенция № 29 о принудительном и обязательном труде, иначе исполнение этого вида наказания вступает в противоречие с вышеназванными международными нормами". Подобной позиции придерживался и М. П. Мелентьев.