Уже бо близ себя сходящеся, выеде печенег ис полку татарского пред всеми мужеством являяся, но подобен древнему Галиаду.* И видев же его Пересвет, чернец любочанин, и двигшесь ис полку и рече: "Сей человек ищет подобнаго себе, аз же хощу с ним видитися молитвами преподобнаго отца чюдотворца Сергия игумена!". И рече: "Отцы и братия, простите мя грешнаго!". И напусти на печенега того и рече: "Игумен Сергий, помагай молитовою своею!". Он же устремится противу. Христи-яне же воскликнуша: "Боже, помози рабу своему!". И ударишася крепко копии, яко едва место не проломися, и падоша оба на землю и ту скон-чашася.
Наставшу часу третьяму дни, видев же то князь великий и рече князем своим: "Вижте, братие, яко гости наши приближахуся, водя себе поведенную чашу, етери же от них испиша и весели быша. Уже бо время подобно и час прииде!". И удариша кождо по коню своему и кликнувши единогласно: "С нами бог!". И паки реша: "Боже християнский, помози нам!". Печенези же свои боги кликнуша.
И ступишася крепко бьющеся напрасно. Не токмо оружием бишася, но сами о себя разбивахуся и под коньми умираху, от великия тесноты задыхахуся. Колико велико поле Куликово и мощно на нем вой много вместитися, ино и то место тесно между Дону и Мечею.* На том поле Куликове сильни полци ступишися из них же выступиша кровавыя зари, и от стреляния пищальнаго,* яко сильнии молнии блистахуся, от копейного ломления трус велий быша, и сечения людцкаго, яко не мошно бо зрети грозного сего и горького часа. В мегновении ока колико тысящ погибает людей - создания божия! Воля бо господня совершися. Час же четвертый бяше дни бившеся не ослабеют хрис№яня.
Уже наставшу часу шестому, божиим попущением наших ради согрешений, начаша одолевати погании. Уже мнозии от сановных побиени суть. Богатыри руския, аки древа дубравная, клонятся на землю конем под копыта. Мнозии сынове рускаа сътрошася, самого великого князя уязвиша вельми. Он же уязвен склонися с побоища, яко не мощно ему бе уже битися. Стези же великого князя многожды татарове ссекоша, но не истребишася божиею силою, ноипаче укрепишася.
Сие же слышахом от вернаго самовидца глаголюще, иже бе от полку князя Володимера Ондреевича, и поведаша великому князю Дмитрею Ивановичю: "В шестую годину сего дни видех над вами небо отверсто, из него же изыде богря заря, над ними ниско держашеся, и тот же облак исполнен рук человеческих, яко же держаше ово венцы, ово пророцы, ово же проповеди пророческия, инии же, аки некая древа красно зело и цвети многи краснии. И внегда наставшу седьмому часу, мнозии же венцы от облака того опустишася на полкы хржстияньскыа.
Погании же всюде заидоша, а християнскии полки оскудеша, уже бо мало християн - все погании. Видев же то князь Владимер Андрее-
вич великую погибель християнскую, аки класы пшеничныя, подавляеми тернием, растуще и буяюще терние. Благоверный же князь Владимер Андреевич не могий победы терпети и рече Дмитрею Волынскому: "Брате Дмитрей, что пользует наше стояние и что паки на успех будет. Кому имамы пособити?". И рече Дмитрей: "Велика беда, княже, несть уже пришла година, начиная бо без времени и вред себе приимем. Мало еще потерпим, да времени подобна умолчим, в нем же имамы воз-дарие отдати противником. Но токмо в сий час бога призывайте, от ось-маго часа гонити имам, донже благодать божия - помощь християнская".
Князь же Владимер Андреевич, воздев руце на небо и рече: "Боже отец наших, сътворивый небо и землю, иже предстоит на ны враг крамолу дея, не дай же, господи, порадоватися врагу нашему дияволу, мало показни, а много помилуй! Бездна бо еси милости". Сынове же полку его плачющеся, видящи други своя погибающе, непрестанно покушающееся, яко званнии на брак сладкого вина пити. Волынец же но возбраняше им: "Пождите ми мало, буяви сынове, есть коли утешитися и есть нам с кем веселитися".
Приспе же час осмый, абие дух южны потягнув съзади нам. Возопи же Волынец гласом великим: "Княже Владимер, час прииде, а время приближися!". И паки рече: "Братия моя и друзи, дерзайте! Сила бо святого духа помагает нам!".
Единомыслении же друзи выедоша из дубравы зелены, аки соколи ис-куснии, ударишася на многия жураовлиныя стада, тако сии витези на-праовляны крепким воеозодою. Бяху бо яко отроцы Давидови, им же сердца бяху, аки львом, поистинне львови образи имуще, аки на овчии стада приидоша.
Погании же видевше, крикнувше глаголюще: "Увы нам, Русь паки умудрися - уншии с нами брашася, а доблии вси соблюдошася!". И обратишься, и даша плечи, и побегоша. Сынове же русския силою святого духа бьяше их и помощию святых мученик Бориса и Глеба - аки лес поклоняху, аки трава от косы постилашеся бежащи татаровя еллинскии глаголюще: "Увы тебе, Мамаю честны, высоко вознесеся, до ада сшел еси!". Мнози же яэвеннии наши помагаше нам, секущи их без милости, ни единому кому от татар лобежати - кони бо их потомишася.
Мамай же, видев погибель свою, и нача призывати боги своя: Перуна и Калавата, и Раклея и Гурка,* и великого пособника своего Махметя.* И не бысть же им пособника от них, сила бо святого духа аки огнь по-жигая их. Татарские полки рускими мечи секутся.
А Мамай же виде новыя люди и рече: "Побегаем - ничто же добра уже имам чаяти, - но свои головы упасем". И абие побеже с четырми мужи.
Мнози же етери гоня по нем, но не одолеша: коне бо их цели суще, женуще их и возвратишася.
И обретоша трупия мертвых обонпол реки Непрядвы, идеже непроходно быти полком руским. Сия же победа суть от святых мученик Бориса и Глеба, о них же провиде Фома разбойник, егда стоя на сторожи. Женущеи же, егда всех доступиша, и возвращахуся под свое знамя.
Князь же Владимер ста на костех под черным знаменем. И не обрете брата своего великого князя Дмитрея Ивановича в полку, токмо литовские князи едини, повеле трубити собранною трубою. И пожда час, и не обрете, и нача с плачем глаголати: "Братия моя милая, кто видя, или кто слыша своего пастыря?". И нача рыдати и кричати, и по полком ез-дити глаголюще: "Теперь поражен пастырь, и разыдутся овцы,* кому сия честь будет, кто победы победник явися?".
И рекоша ему литовские князи: "Мы мним, яко жив есть, но уязвлен вельми, внегда в трупе в мертвом будет". Ин же рече, яко: "В пятый час видех крепко бьющеся палицею своею". Иный рече: "Аз видех позднее того еще бьющеся и четыри печенези наляжат ему". Юрьевский же юноша князь, некто Стефан Новосильский:* "Аз видех его пред самим твоим приходом пеша идуща с побоища и уязвенна вельми. Того ради не возмогох ему - гоним бе тремя татарины, но милостию божиею едва от них спасомся, а много от них пострадах". Князь же Владимер рече: "Известно ведите, братие и друзи, аще кто обрящет жива брата моего, поистинне первый от него будет рачитель".
Отроцы же разсуновшись по великому побоищу, ищущи победы победителя. И наидоша Михаила Андреевича Бренку убитого в приволоце и в шоломе великого князя. И инии же наидоша князя Федора Семеновича Белоозерского, чающе великим князем, занеже приличен ему.
Два же етера воина уклонишася на десную страну, един именем Сабур,* а другий Григорей Холопищев,* родом же оба костромичи. Мало выехав с пабоища и наехаша великого князя бита вельми, отдыхающе под сечиным древом березою. Видев же, спадоша с коней и поклони-шася ему. Сабур же возвратися и поведа князю Владимеру и рече: "Князь великий царствует в веки и здравствует!". Сия же князи и воеводы слышевше и возрадовашася, и скоро скочиша к нему, и увидеша великого князя, и пад, поклонишася на ногу его, и глаголаша ему: "Радуйся, иже нам дре-вний Ярославе,* новый победителю, подобный храбро-стию Александру царю,* врагом победителю, истинны по вере Христове страдателю, нечестивому царю победа и срам, а тебе честь и слава!". Князь же великий едва рече им: "Что ми поведаете? Скажите мне истинну". И рече князь Владимер Андреевич: "О великий государь наш, по православии поборник и по Христове вере ревнитель и храбрый воин небесного царя, по милости божии и по пречистой его богоматери, и сугубыми молитвами сродник наших Бориса и Глеба, и молением русского святителя Петра, митропалита, и его способника и нашего вооружителя, игумена Сергия, и всех святых молитвами врази наши побеждени, а мы спасохомся".
Князь же великий то слышав от брата своего и рече: "Сий день, иже сотвори господь, возрадуемся и возвеселимся® онь!".* И паки рече: "Велий еси, господи, чюдна дела твоя - вечер бо водворится плач, и заутра радость!".* И еще рече: "Хвалю тя, боже мой, п почитаю имя твое святое, яко не дал еси в погибель врагом нашим нас, и не дал еси похвалитися иному языку, иже не зная и не почитая имени твоего святого, иже на мя умыслиша злобу. Но судил еси, господи, им по правде твоей. Да скончается злоба грешных! Аз же, раб твой и вси православнии, уповаем на тя и почитаем имя твое святое в веки!".
И приведоша великому князю конь, и посади его, и выехав на побоища, и видев множество войско своего побито вельми, а поганых сед-мерицею болыпи того побито, и обратився великий князь к Волынцу, и рече: "Воистинну Дмитрей разумен еси и не ложно суть примета твоя. Подобает ти всегда воеводою быти".