* * *
Дорогой Лёва!
Гул шагов во дворах, ожидания, пробки, -
Опоздаю на час. Передашь? Передам.
Мы построили город из картонной коробки,
Неизвестный, но Паша сказал – Амстердам.Мы построили улицы в тесном пространстве,
За стеной, затихая, звонил телефон,
Из открыток и клея, гуаши и странствий
Мы для нашего города сделали фон.Вот и стены закончены. Я торжествую.
– Маша, красная краска! Я сделал костёр!
Из чего бы построить теперь мостовую?
– Мостовую – из губок, – сказал волонтёр.Мы достали мелки и раскрасили шпили,
– Маша, где пластилин? – Мне не дали мелка!
Из солёного теста деревья слепили,
А потом, как Антон предложил, облака.Это было во время родительской группы,
Во дворе водосточные звякали трубы
И сверкали тяжёлые струи дождя,
Грохотали, с небес устремлялись лавиной.Мы построили город за час с половиной,
И забыли его на столе, уходя.
* * *
Дорогой Лёва!
Пишу опять с онежской почты, двенадцатое июля, вторник.
– Саша, почему ты вчера ушел на озеро и никого не предупредил? Как маленький!
– Я не маленький. Я большой. Большой. Мне девятнадцать лет. Я большой.
– В следующий раз предупреди, пожалуйста.
– Хорошо. Аня. Я тебя предупреждаю: я иду на озеро. Я иду на озеро. Я тебя предупреждаю.
– Саша, в походе ты можешь не чистить зубы. Пожалуйста, не чисти их сегодня.
– Хорошо. Сегодня я не буду чистить зубы.
Саша почти всё умеет сам: сам следит за собой, сам готовит себе завтрак. У него замечательные руки, осенью он пойдёт в производственное училище. Больше всего на свете Саша боится что-нибудь сделать неправильно, поэтому любую просьбу выполняет с необыкновенной точностью.
– Саша, твоя мама курит?
– Курит.
– А Катя Фёдорова?
– Курит.
– А ты?
– А я ношу воду, читаю, пишу, гребу на байдарке…
– Саша, что ты будешь делать?
– Буду с тобой разговаривать.
– О чем?
– О том, что я чувствую.
– И что ты чувствуешь?
– Доброту чувствую, радость чувствую, ум чувствую.
– А веселье чувствуешь?
– …Веселье чувствую.
"Люди бывают добрые, светлые, хорошие, обязательные, прекрасные, ответственные, честные, трудолюбивые, обаятельные, великодушные, щедрые, милые, старательные, привлекательные…"
Аня:
– Саша, почему ты за мной ходишь? Саша:
– Потому что я тебя люблю. Сашина мама:
– Это он первый раз в любви признался. Раньше говорил: ты мне нравишься, а так – в первый раз сказал. Бедный мой зайчик…
* * *
Дорогой Лёва!
Родители "особых" детей. Почему меня к ним тянет? Я не считаю их героями, отмеченными Господней благодатью. Дело в том, что однажды они встали перед выбором: принять или не принимать своего ребёнка и его странный, неожиданный, пугающий и непонятный мир. Я не буду оценивать этот выбор, но сделав его, человек не может остаться таким, каким был раньше. Выбор оставляет на нём свой отпечаток.
* * *
Дорогой Лёва! Алёшина бабушка:
– Не могу, не могу, он меня не слышит, он упрямый, он не понимает, я говорю как в бездонную бочку, ему всё как об стенку горох. Не смотрит в глаза, всё, что любил, любить перестал, вырывается, не отзывается на имя, ушел в отказ, сил больше нет, может, зря это всё, всё равно нет смысла, я устала.
– Н.В., но вы же молодец, вы всё равно действуете, вы его любите. И всё, что вы говорите и делаете, – оно не пропадает, остаётся с ним, в его душе и памяти. Сейчас оно спит. А потом будет новый качественный скачок. Главное – не сдавайтесь.
– Я понимаю, мне легко говорить. Я час позанималась, ушла – вы остались. Но всё-таки поверьте мне. Даже если он не отвечает, как будто не слышит, продолжайте. Пусть он знает: что бы у него в душе ни происходило, вы всё равно с ним. Рядом. Ведь он тоже устал. Пережидайте темноту вместе.
– Н.В., вы не знаете, что у него внутри происходит. Может, своя безнадежность. Не дайте ему уйти одному. Побудьте с ним. Побудьте с этим.
* * *
Дорогой Лёва!
Я думаю об удивительной простоте, с которой в мире особых людей разрешаются все основные вопросы. Моим детям плевать на условности. Им всё равно, как я одета и насколько успешна. По-настоящему им важно только то, что я чувствую. И здесь их обмануть невозможно.
В мире особого человека, где имеют значение только чувства, а наносное, условное отпадает, возникает сильнейшее ощущение неподдельности всего, что происходит. После соприкосновения с этим неразбавленным миром не хочется выходить в обычную жизнь. Начинается душевный авитаминоз: всё кажется ненастоящим.
Та любовь, с которой мы соприкасаемся, общаясь с "особыми" людьми, это не любовь, которую они излучают. Это наша собственная любовь. Мы её в себе находим, точно так же, как мы можем найти в себе всё остальное: как будто такое лекарство принимаем – выпиваем полную чашку неразбавленной жизни, и это очень сильно проясняет наш взгляд.
То, что я говорю об "особом" мире, относится, по моему мнению, к миру вообще. Мне очень не хочется говорить "особые дети то, особые дети это", "они чувствуют так, их родители чувствуют так". То, что мы видим, общаясь с особыми детьми, – есть и в нас, только у них это в концентрированном виде. Потому что если мы можем спрятаться за что-то внешнее, за какие-то слова, то особый мир этого не допускает. Для него самое главное – то, что ты чувствуешь. Обмануть его невозможно.
* * *
Дорогой Лёва!
Обещала рассказать, кто такая Даша.
Даша немного похожа на Уну. Почти не двигается. Ноги навсегда согнуты под неестественным углом. Ладони крепко сжаты в кулаки.
Кормят Дашу через трубку.
Правда, она видит. Но что можно увидеть, неделями лёжа на спине, кроме потолка? Подсядешь к ней – она хрипло смеётся и пытается приподнять голову.
– У Даши есть какие-нибудь штаны? Чтобы взять её из кровати хоть минут на пять. А то она лежит и лежит.
– Доля у неё такая – лежать.
И про Юлю:
– А зачем тебе эти картинки?
– Это я буду с Леной так заниматься.
– Я тоже сегодня в школе была.
– А что ты там делала?
Юля сидит на кровати. Коротко стрижена. Ноги прикрыты одеялом. Она ими пользоваться не может.
– Сегодня вечером праздник. Ты пойдёшь?
– Нет, Юля, мне надо в институт.
– Институт? А что это – институт? Пытаюсь объяснить.
– Ты когда сюда приедешь? Завтра?
– Нет, Юль, на следующей неделе.
– А завтра ты что делаешь? Пойдёшь туда, где большие девочки учатся?
– Да, а потом с мальчиком заниматься.
– А чем ты с ним будешь заниматься?
– Учить писать, читать.
– А-а, он учится читать…
– Ты умеешь?
– Нет. Мне тоже надо учиться читать, – говорит она со взрослой интонацией.
– Юля, сколько тебе лет?
– Не помню, – отвечает она с той же интонацией. – Десять или одиннадцать, не помню.