На мгновение милиционеры потеряли дар речи.
– Что же ты нас не разбудил, мать твою! – закричал Дукалис
– Я не старшина, чтобы будить вас, – резонно заметил водитель.
– Как же нам теперь в Россию попасть? – спросил Ларин.
Шофер пожал плечами:
– Попробуйте обратиться в посольство.
– А где оно расположено? – спросил Волков.
– Думаю, в Хельсинки. Только я вас туда не повезу, мне нужно на север, в Лапландию.
– Ну и дела… – произнес Дукалис.
– Черт знает что! – плюнул Соловец.
Оперативники приуныли. Оказаться ночью без документов и загранпаспортов на чужбине– такой удар вынести было тяжело. Хмурые седые тучи занавесили небо над работниками правопорядка.
– Я вам дам один совет, – сказал водитель.
– Валяй, – мрачно отреагировал Дукалис:
– Идите в ту сторону, там за поворотом есть железнодорожные пути и насыпь. Это граница. Переходите через насыпь и следуйте по шоссе строго на юг.
Водитель закрыл дверь фургона и направился к кабине. Вскоре взревел мотор, и машина тронулась по шоссе, оставив оперативников одних посреди теплой июньской ночи.
– Это дело надо перекурить, – произнес Дукалис.
– Чего курить, пошли, – возразил Соловец.
Оперативники тронулись в сторону, указанную шофером. Минут через пять они увидели железнодорожное полотно.
– Вон насыпь, – сказал Волков.
– А где граница? – спросил Ларин.
– Здесь где-нибудь, – вздохнул Соловец.
– Мужики, смотрите, пограничник! – сказал Дукалис.
– Где?
– Вон. – Дукалис показал на появившийся в сумерках силуэт человека.
– Ложись! – скомандовал Соловец.
Оперативники кинулись на землю.
– Может, это наш? – шепотом предположил Волков.
– Откуда здесь наш? – возразил Соловец. – Я финнов за версту чую.
– Ты бы лучше чуял, когда Рощино проезжали, – огрызнулся Волков.
– Тихо, мужики, – сказал Ларин.
Милиционеры молча стали наблюдать за человеком, шедшим вдоль путей.
– Да это обходчик, – догадался Соловец.
– Может, поговорим с ним? – предложил Ларин.
– Объясним ситуацию, попросим, чтобы он нас через границу перевел, – поддержал Дукалис.
– Надо ему водку оставшуюся предложить, говорят, в Финляндии с ней тяжело, – сказал Волков.
– На каком языке ты с ним разговаривать собираешься? – поинтересовался Соловец.
– Слава немецкий знает, – сообщил Дукалис.
– При чем тут немецкий, лучше уж с ним на английском.
– Толян, у тебя какая оценка в школе по английскому была?
– Твердая четверка, – махнул рукой Дукалис.
– Тебе и карты в руки.
– Ладно, хватит базарить, – подытожил Соловец. – Пошли, начнешь ты, Толян, на английском, если он не поймет, ты, Слава, попробуешь на немецком.
Оперативники поднялись и направились по насыпи навстречу обходчику, пожилому сухому человеку лет шестидесяти двух. Увидев в сумерках четыре фигуры, тот остановился.
– Гуд ивнинг, – робко произнес Дукалис, когда милиционеры приблизились к обходчику.
В ответ последовало молчание.
– Не понимает, – шепнул старший лейтенант Со – ловцу.
– Попробуй еще раз.
– Гуд ивнинг. Ду ю спик инглиш?
Обходчик молчал.
– Слава, давай, – сказал Соловец Волкову.
– Шпрехен зи дойч? – спросил старший лейтенант.
– Вы что, иностранцы? – неожиданно отреагировал обходчик.
Оперативники переглянулись.
– Понимает по-нашему, наверное, эмигрант, – догадался Ларин.
– Вы говорите по-русски? – спросил Соловец.
– А по какому же мне еще говорить? – вопросом на вопрос ответил обходчик.
– Вы русский?
– По маме русский, по папе карел.
– Все ясно, – кивнул Соловец, – Скажите, вы бы не могли провести нас в Россию?
– Куда?
Дукалис приблизился вплотную к обходчику.
– Папаша, нам нужно на родину, – полушепотом произнес оперативник.