Очень высок уровень латентных насильственных действий, включая преступные, по отношению к детям. Чрезвычайно высока и латентность жертв "дедовщины" в армии. К этому следует добавить "засекреченность" статистики военной юстиции.
Вот как характеризует ситуацию в армии В. В. Лунеев: "В 60-е годы (ХХ в. – Я.Г.) "дедовщина" носила унизительный, но ритуальный характер: били "провинившегося" пряжкой ремня или ложкой по ягодицам. В 70 – 80-е годы упомянутые деяния приобрели опасный насильственный и массовый характер с тяжкими, а нередко и смертельными последствиями… Укрывательство "дедовщины" в середине 80-х годов превысило все мыслимые пределы. Как показывали некоторые проверки, военные госпитали были переполнены солдатами с переломами челюстей, разрывами печени и селезенки и другими травмами от "неуставных отношений". Боясь расправы и старослужащих, и командования, они, как правило, утверждали, что получили повреждения от случайного падения… Реально "дедовщину" загнали в подполье воинских отношений. Правда об этом стала известна обществу лишь в 1990 – 1991 годы, после массового негодования родителей потерпевших от "дедовщины" военнослужащих".
Не следует думать, что ситуация с тех пор изменилась в лучшую сторону. Скорее – наоборот.
И еще несколько соображений по поводу "заказных" убийств. Убийства по найму были известны всегда. В силу разных причин лицо, задумавшее уничтожить кого – либо, действовало не само, а "поручало" это другому (другим) лицам. Чаще всего – за вознаграждение, но это могла быть и "идейная" услуга. Условно можно выделить две группы заказных убийств: бытовые (устранить ненавистного супруга, отделаться от кредитора, нежеланного ребенка, обеспечить скорейшее получение наследства и т. п.) и "элитарно – конкурентные" – "освободить" место на троне, устранить конкурента в политике, бизнесе и т. п. Кроме того, по характеру исполнения можно различать "тайные" заказные убийства (чаще всего – бытовые) и "на публику" – открытые, явные, рассчитанные на устрашение других конкурентов (дабы им не повадно было!). Все эти разновидности убийств по найму сохранились по сей день.
Современной новеллой является формирование института и корпуса профессиональных наемных убийц – киллеров, специально подготавливаемых, различной степени квалификации, а, соответственно и с определенной таксой оплаты "труда".
Динамика тяжких насильственных преступлений, представленная в Табл. 2, свидетельствует об определенных закономерностях (при всех поправках на "несовершенство" официальной статистики. О масштабах латентной – незарегистрированной – преступности свидетельствуют данные специальных исследований и утверждение проф. М. М. Бабаева: "Ни одной цифре, которая публикуется официально МВД, я – сотрудник МВД, полковник милиции в отставке – не верю. Это бессовестная ложь").
Табл. 2. Тяжкие преступления против личности в России (1985 – 2015)
Наблюдается устойчивое снижение уровня (в расчете на 100 тыс. населения) насильственных преступлений, также как всей преступности, в годы горбачевской "Перестройки" (1986-1988). Аналогичное снижение всех показателей преступности, включая насильственную), а также самоубийств, было во время хрущевской "Оттепели" (например, самый низкий уровень преступности в России после Второй Мировой войны – ниже 400 – отмечен в 1963-1965 гг.). Это свидетельствует, с моей точки зрения, о позитивном влиянии процессов либерализации и демократизации (насколько вообще можно говорить о "либерализме" и "демократии" в России). Существенный рост насильственной (и иной) преступности начался с 1992 г. и достиг первого максимума в 1994 г. ("Перестройка" захлебнулась), второго максимума в 2001 (убийства) – 2002 (причинение тяжкого вреда здоровью) годах.
Достаточно неожиданное снижение началось с 2002 г., достигнув к 2015 г. минимума. Поскольку все факторы, обусловливающие преступность вообще, тяжкую насильственную, в частности, сохраняются в России и даже усугубляются (степень социально – экономического неравенства), это сокращение, согласно официальной статистики, вызывает у специалистов недоумение.
Однако с конца 1990-х – начала 2000-х годов происходит сокращение количества и уровня (на 100 тыс. населения) преступлений во всем мире – во всех странах Европы, Азии, Африки, Австралии, Северной и Южной Америки. Наиболее ярко это проявляется в динамике уровня убийств – как наиболее опасного и наименее латентного преступления (табл. 3).
Как мы видим из табл. 2, точно такая же картина наблюдается с динамикой преступности в России после 2006 г., а по тяжким насильственным преступлениям – с 2001–2002 гг.
И перед мировой криминологией встал вопрос: чем объясняется это неожиданное общемировое сокращение объема и уровня преступности?
В России первоначально пытались объяснить тенденцию снижения уровня преступности традиционным сокрытием преступлений от регистрации. И это действительно имеет место. Однако общемировой характер тренда не позволяет ограничиться столь простым (и отчасти справедливым) объяснением. Назову несколько гипотез, существующих в современной криминологии.
Во-первых, преступность, как сложное социальное явление, развивается по своим собственным законам, не очень оглядываясь на полицию и уголовную юстицию, и, как большинство социальных процессов, – волнообразно (напомню, что с начала 1950-х – до конца 1990-х преступность росла во всем мире).
Во – вторых, бо́льшую часть зарегистрированной преступности составляет "уличная преступность" (street crime) – преступления против жизни, здоровья, половой неприкосновенности, собственности. "Беловоротничковая преступность" (white – collar crime), будучи высоколатентной, занимает небольшую часть зарегистрированной преступности. А основные субъекты "уличной преступности" – подростки и молодежь, которые в последние десятилетия "ушли" в виртуальный мир интернета. Там они встречаются, любят, дружат, ненавидят, стреляют (так называемые "стрелялки"), "убивают", совершают мошеннические действия и т. п., удовлетворяя – осознанно или нет – потребность в самоутверждении, самореализации.