Д. Гарланд (David Garland) продолжает линию М. Фуко, исследуя роль власти в определении стратегии социального контроля. Д. Гарланд увязывает социальные изменения последних десятилетий, сконцентрированные в изменяющейся культуре, новые вызовы среднего класса (middle class), испытывающего страх перед преступностью (fear of crime) с противоречивой политикой властей. С одной стороны, это адаптивная стратегия (adaptive strategy) с приоритетами превенции и партнерства. С другой стороны, стратегия "суверенного" полновластного государственного контроля (sovereign state strategy) и жесткого, "экспрессивного" (expressive) наказания, что само по себе есть насилие.
Культуральную криминологию, наряду с работами Д. Гарланда, развивают Дж. Янг (Jock Young), а также Дж. Феррел (J. Ferrel), К. Хейворд (K. Hayward) и др. В самом общем виде культуральная криминология есть рассмотрение преступности и контроля над ней в контексте культуры, взгляд на преступность и агентов контроля как на культуральные продукты, созданные конструкции (as creative constructs).
В этом отношении культуральная криминология, с моей точки зрения, есть дальнейшее углубленное развитие современных конструктивистских идей "сотворенности" социальных феноменов (преступности, проституции, коррупции, терроризма, наркотизма и др.).
Тенденциями современной культуры, влекущими криминологически значимые последствия, служат фрагментаризация общества с увеличением числа субкультур, углубление социально – экономического неравенства, консюмеризация ценностей и морали ("общество потреб ления"), динамичность перемещения людей в проярепрессивного сознания (прежде всего – среднего класса, которому, перефразируя марксистов, "есть, что терять, кроме своих цепей"), репрессивность власти.
Д. Янг является одним из тех криминологов, которые применяют социологическую концепцию дифференциации людей на "включенных" / "исключенных" (inclusion/exclusion) для объяснения преступности и насилия в современном мире.
Таким образом, насилие не только социальное, но и "культурное", порождение не просто социума, но конкретной культуры. "Каждая культура имеет то насилие, которое она заслуживает"…
Quo vadis…
Мир не станет лучше, если пытаться изменить его с помощью насилия.
А. Печчеи
Лучшие представители рода Homo Sapiens (хотя думается мне, что мы скорее – Subsapiens…) всегда стремились представить и реализовать проект идеального общества – типа "Утопии" Томаса Мора или "Города Солнца" Томмазо Кампанеллы. Платон и Т. Кампанелла, Томас Мор и Сен – Симон, Ф. Бабёф и Р. Оуэн, К. Маркс и Ш. Фурье… Но с осуществлением надежд на "светлое будущее", "сияющие вершины", "Город Солнца", "Остров Утопия", "американскую мечту", "общество всеобщего благоденствия" дела обстояли неважно. Скорее, "хотели, как лучше, а вышло, как всегда" (вечная память В. С. Черномырдину).
Все разрастающиеся масштабы взаимного уничтожения людей, тотальность насилия по различным "поводам" и без оных породили серию антиутопий: "Мы" Евгения Замятина, "О дивный новый мир!" Олдоса Хаксли, "1984" Джорджа Оруэлла, "Москва 2042" Владимира Войновича, "Записки о кошачьем городе" Лао Шэ (как актуально в сегодняшней России: котята утром поступают в первый класс и к вечеру получают аттестат зрелости, молодые коты и кошки утром поступают в университет, а к вечеру получают диплом о высшем образовании, при этом стар и млад потребляют дурман…) и несть им числа. Конечно, антиутопии гораздо ближе к реализации, чем утопии.
Но Освенцим превзошел все самые мрачные предположения и стал страшным символом XX века. А 11 сентября 2001 г. – символ века XXI – го? А Чернобыль? А Фукусима – 1? Человечество быстрым шагом идет к самоуничтожению.
Прогнозы ученых по поводу возможности преодолеть разрастающееся насилие малоутешительны. "Искоренения зла невозможно", утверждает З. Фрейд. Согласно фрейдизму, "человек предстает в лучшем случае как временно обузданное животное, чьи деструктивные влечения имеют склонность периодически выливаться в войнах".
По мнению Р. Ардри, "Если мы не можем жить друг с другом и друг без друга, то человеческий род может ожидать только полное вымирание, или, вернее, самоуничтожение".
Менее категоричен К. Лоренц, полагавший, что человек – Двуликий Янус: "Единственное существо, способное с воодушевлением посвящать себя высшим целям, нуждается для этого в психофизиологической организации, звериные особенности которой несут в себе опасность, что оно будет убивать своих собратьев в убеждении, будто так надо для достижения тех самых высших целей". Правда, из самого текста явствует, что "звериные особенности" здесь не причем. "Человеческое, слишком человеческое"…
Хорошо известно, что апокалипсические настроения и прогнозы давно сопровождают человеческую историю. Они учащаются на границе веков, по – разному проявляются в различных странах, но пока еще ни разу не сбылись… Есть основания надеяться, что и нынешние разделят судьбу предыдущих.
Другое дело, что конец человеческой истории в принципе также неизбежен, как конец всего сущего во Вселенной. Точнее, каждой конкретной Системы, будь то человечество, Земля, Солнечная система, а может и "вся" Вселенная (ее "схлопывание"). "Человечество смертно, как и всё в Мире. Нельзя предсказать, что унесет человечество в небытие – омницид или же космическая катастрофа. Но конец неизбежен, как и конец нашей Вселенной".
Поэтому, с одной стороны, любой краткосрочный прогноз "конца света" выглядит не очень убедительно. С другой стороны, принципиальный "прогноз" конца человечества (как биологического вида? вместе с другими живыми существами? одновременно с Землей?) гарантировано сбудется. С вероятностью 100 %. И здесь мы сталкиваемся с идеей принципиальной непредсказуемости нашего общего будущего.
Другое дело, что человечество step by step, с поразительным упорством и ускорением приближает возможность "рукотворного" конца: благодаря экологическим катастрофам, войнам с использованием оружия массового поражения (химического, атомного, водородного, нейтронного, биологического) или иным "достижениям науки и техники"…
Очевидно, человечество в "борьбе" с природой и самим собой (войны, терроризм и т. п.) достигло некой критической, пороговой, бифуркационной точки, когда каждый последующий шаг может привести к непредсказуемым последствиям. Об этом свидетельствует, в частности, совпадение во времени глобальных кризисов: экологического, энергетического, продовольственного, возможности ядерной катастрофы и др. В основе многих (если не всех) кризисов лежат экспансионистские, агрессивные притязания и методы их реализации.